Зерно А - [31]

- Как понять – забудьте о нем?

Стефан обезоруживающе улыбнулся и заговорил таким тоном, словно обращался к пятилетнему ребенку:

- Вы – Маргарита Палисси…

- Ерунда какая-то! И что с того, что я Палисси? Это не объясняет, какого черта вы расшвыриваетесь ребяческими советами. И еще: от меня пластмассовые улыбки отлетают как горох от стенки, поэтому приберегите их для кого-то другого.

- О! Ну вы же не даете мне возможности объяснить.

- Это вы не даете мне возможности понять.

Стефан замолчал, не глядя на меня, видимо, собираясь с мыслями. Я использовала его молчание, чтобы перевести дыхание. Опустив глаза, я поняла, что вцепилась в меховое одеяло, пальцы скрючились и побелели. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заставить себя разжать ставшие похожими на рыболовные крючки пальцы.

- Хорошо. Ваш случай, - заговорил он, наконец, - один из тех редких, когда деятельность подобных Константину и Пушистому Хвосту преступников приносит пользу. В противном случае нам с вами сейчас не беседовать.

Что-то похожее на слезы сдавило горло.

- Преступников? Что вы с ним сделали?

- Поймите, Маргарита, - покачал головой Стефан, - каждый получает то, чего заслуживает.

- Да вы, я посмотрю, философ.

- Разве этот негодяй заслуживает заступничества после того, что сделал? Маргарита, именно Константин втянул вас в грязные манипуляции с зернами, что и повлекло за собой ряд событий. Вас, уважаемого делового человека! Будь я неладен, если вы когда-нибудь стремились стать коматозником, - Стефан доверительно улыбнулся. – Иными словами, вы пострадавшая, а Константин преступник, это как дважды два. Скажу больше: вы – публичная персона, он – никто. Почему он должен вас волновать?

Кажется, Стефан посчитал вопрос риторическим, хотя я была готова дать на него ответ. Потеряв интерес к теме разговора, он отвернулся. Иисус на его спине задремал. По крайней мере, его глаза были закрыты. Стефан сел за письменный стол и достал из верхнего ящичка бумажный конверт, трубочку и зеркальце. Высыпав из конверта на зеркальце немного порошка, он покромсал его ногтем и распределил на две дорожки. Затем занюхал по дорожке в каждую ноздрю. Откинувшись на спинку стула, он громко шмыгнул. Полотенце сползло, и я отвела, как оказалось, полные слез глаза.

- Не переживайте, у вас не будет проблем с Церковью, вы в законе, - почти извиняющимся тоном сказал он, поправляя полотенце. – Душ там. В шкафу вы найдете халат и тапочки. Внизу вас ждет машину: вас отвезут, куда скажите. С возвращением вас в прежний ход вещей.

Это не порадовало меня так, как могло бы порадовать еще вчера.

- Пожалуйста, - он развел руки, - спрашивайте, если у вас есть вопросы.

- Как на счет моей коматозности?

- Как я уже сказал, можете не переживать из-за проблем с законом, потому что их не будет. А то, что скажет на это толпа рыб-прилипал, пусть вас не волнует, - улыбка снова обозначилась на худом лице.

- Я не понимаю, Стефан, к чему вам лишняя головная боль. Мое имя и то, кем я являюсь, не объясняют вашего желания помочь.

- Разве не могут люди помогать друг другу просто так?

- Мы оба прекрасно знаем, что нет. Чего вы хотите, Стефан? – Я тоже приклеила на лицо улыбку, вполне сопоставимую с его оскалом. – Или будет правильней сказать: чего хочет ваш босс? Кем бы он ни был.

- Вы нравитесь мне, когда злитесь.

- Разве я сейчас злюсь?

- О! И это еще мягко сказано. Все думаете об этом Константине, не так ли? В любом случае, давайте не будем торопить события, мы еще увидимся и обязательно обсудим ваше нынешнее положение.

- То есть вы расскажите мне о том, чего хочет ваш босс.

- И об этом тоже, - кивнул Стефан, ухмыляясь. – А пока отдыхайте, чувствуйте себя как дома.

Стефан ушел, оставив после себя терпкий запах туалетной воды.

Я вылезла из постели, растирая щеки. Ладони стали влажными и горячими. Кровать была с высокой рельефной спинкой, полукруглая, одеяло – мех с синим бархатом. Только одна гостиница в Пороге могла предоставить подобную роскошь. Я подошла к панорамному окну, на ходу стаскивая через голову свитер Константина и расстегивая задеревеневшую от крови блузу – я оценила, что меня, по крайней мере, никто не раздевал.

Фасад «Тюльпана» выходил на реку. Солнце утонуло в темных водах, отражалось от засыпавшего набережные улицы снега. Небо было безупречно голубым, без единого облачка, и по-зимнему далеким. На Правом берегу отчетливо просматривались Кварталы. На часах со скачущими по циферблату пушистыми кроликами стрелка остановилась на четырех минутах девятого.

Ну вот, собственно, и все.

Все закончилось.

Или только начинается?

Я попыталась проанализировать ситуацию. Что я знала: песенка Пушистого Хвоста, Агнии, а теперь и Константина спета. Константин говорил, что у него есть время до этого утра, когда с него потребуют зерно. Делая вывод из сказанного Стефаном, Константин получил то, что заслужил, и, уж что-что, а получил он не зерно. Я сделала все возможное, чтобы помочь ему, но этого оказалось недостаточно.

Чего я не знала: почему тогда я чувствовала себя редкостной сволочью? В груди щемило, когда я думала о Константине.

Я стояла под горячим душем не меньше четверти часа, смывая с себя засохшую кровь и ужасы прошедшей ночи. Не отдавай себе отчет, я опустила взгляд и посмотрела на коленки. Хотя они были чистыми, их вдруг стали колоть сотни невидимых иголочек, покалывающее тепло стекло по голеням и заставило меня зажмуриться. Да, мое тело было чистым, но от этого не стало хуже помнить, как еще совсем недавно было измазано в крови Агнии. А ведь мне с этим жить. Или как там это теперь называется, учитывая мое новое положение.