Зерно А - [25]

Барашек взял меня за руку и повел к барной стойке. У него была маленькая теплая ручка. Как если бы меня вела плюшевая игрушка. Барменом оказался бледным мужчиной с длинными седыми волосами. По мере приближения к нему все сильнее чесался нос, пока не стал зудеть настолько, что захотелось открутить его. А потом, внезапно, все прошло. И знание наводнило меня не хуже, чем собравшиеся в «Шлаке» зверолюды наводняли свои желудки алкоголем. Этим знанием было: бармен – коматозник.

Я силилась припомнить, слышала ли о том, чтобы коматозники чувствовали друг друга? Нет, никогда.

Бармен достал из-под стойки бутылку пива, открыл, поелозил по ней грязной тряпкой и поставил перед мальчиком.

- У вас случайно не найдется сигаретки? – На стойку передо мной опустилась массивная пятнистая лапа. Хотя слова и вылетали явно не из человеческой глотки, но сам вопрос был задан вежливо.

- За каким чертом мне знать такие глупости? – взвизгнул барашек, видимо, приняв вопрос на свой счет. Он дернулся, расплескав немного пива по стойке. Бармен без особого рвения протер ее.

- Я не с тобой разговариваю, штопоромордый.

Я повернулась и уставилась в крупную пятнистую морду далматинца. При всем желании я не могла назвать это «лицом», потому что лицом оно не являлось. За всю жизнь я максимум имела дело с коровами-зазывалами на «Ферме», но никогда с полностью обращенными зверолюдами, которые спрашивали бы у меня о наличие сигаретки, с лежащим на поверхности намеком на дальнейшее продолжение беседы и возможный финал в постели.

- Прошу прощения, боюсь, что не найдется.

- А, понятно, - пес сразу поник. Он переступил с ноги на ногу и поправил кепку с рекламой «Ам-Незии». Совсем как человек, которым он когда-то был. Мне стало почти жаль его. – Можно вас чем-нибудь угостить?

- Боюсь, из этого ничего не выйдет.

Пес, разочарованный, сел обратно за свой столик.

Ребятенок захихикал:

- Вот ты и получил от ворот поворот, ублюдок, - оскорбление барашек произнес тихо и тут же оглянулся – не дай Бог пес услышит. Мальчик влез на высокий стул и весело болтал копытцами. – Кстати, Шура, смотри, кого я привел.

- Сколько раз, черт возьми, я просил не называть меня Шурой!

- Прости, Шура. Так как на счет бесплатной выпивки для нашей гостьи?

- Вначале пусть скажет, кто она и что ей нужно.

Две пары глаз обратились на меня – одна принадлежала коматознику, другая – барашку. Я подавила поползновение проверить, на месте ли мои серьги, коснуться волос или почесать нос.

- Меня зовут Рита. О вас мне рассказал один мой э… хороший знакомый. На самом деле мне нужен «Турист». Всего-навсего.

- Выметайся, - резко фыркнул бармен, прекращая елозить тряпкой по стойке и уставившись на меня.

И знаете что? Я не смогла выдержать этот взгляд и отвела глаза. Более того, поняла, что разливающийся по моему лицу жар не что иное, как румянец.

- Я заплачу.

- О, вы только послушайте, она заплатит! И что мне с твоих денег? Разве твои деньги стоят того, чтобы на следующий день мою лавчонку прикрыли, а все потому, что кто-то не смог держать язык за зубами? Выметайся, - повторил бармен.

- «Турист»? Слышал, его используют в Церкви механизированных как дополнительную опцию для особо важных клиентов.

Бармен наградил барашка ледяным взглядом:

- Между прочим, ты тоже много болтаешь.

- Противоположности притягиваются, да, Шура? Именно поэтому мы с тобой лучшие друзья, ты и я, навеки.

- Александр, - то ли из-за того, что я сказала это громко, то ли потому, что назвала бармена полным именем, но в тот же миг поняла, что теперь меня выслушают. Вот она, истина: обращайтесь к людям уважительно, и ваши шансы быть услышанными значительно возрастут. Я почувствовала заострившееся внимание мохнатой публики, и понизила голос до полушепота: - В моем багажнике труп, с которым у нас остались неразрешенные дела. Очень важные неразрешенные дела. Ключом к пониманию, естественно, при вашем содействии, может послужить только «Турист».

- А она шутница, - барашек подавился пивом и стал лихорадочно оглядываться по сторонам.

- Она не шутит, - сказал бармен с неизменным пустым выражением на лице. – Труп в багажнике? Пахнет криминалом.

Я не стала говорить, чем пахнет снаружи «Шлака».

- Я заплачу, - повторила я, - и буду молчать.

- Иди за мной. Но руки держи в карманах – это тебе не комиссионка.

Бармен сунул тряпку, которой протирал стойку, в задний карман вареных джинсов, и скрылся за дверью, которой я вначале не заметила. Барашек спрыгнул со стула, прихватил с собой пиво и, озорно цокая, припустил за барменом.

За дверью была целая система подсобок и коридоров, набитых ящиками со спиртным и каким-то неподдающимся классификации хламом – по крайней мере, та часть подсобок и коридоров, которую довелось увидеть мне. Цоканье ребятенка летело из глубины коридора. Я вдруг почувствовала себя Алисой, идущей за белым кроликом. Очень неуклюжей Алисой: я не заметила ящика и на всем ходу налетела на него. Из ящика что-то разъяренно зашипело. Боже, что это? Потирая ушибленную коленку, я ускорила шаг, внимательнее глядя под ноги.

Я оказалась в тесной комнате с низким потолком, где воняло освежителем воздуха и пылью. Повсюду были стеллажи с каким-то банками, коробками, оружием и книгами. Бармен стоял под лампой и курил, дым от сигареты червем взвивался под потолок и закручивался вокруг лампочки. Он протянул мне руку с раскрытой ладонью. Я вначале подумала, что он дразнит меня, но потом увидела в его руке капсулу – такую, которую можно принять за обычное лекарство, скажем, от простуды. Желатиновая красно-белая оболочка. Вкуснятина.