Зерно А - [19]

За руку Быка держала ни кто иная, как Агния.

Константин проследил за моим взглядом.

- Это Бык, парень с «Фермы»! – проорала я ему, глядя на его профиль. От потрясение я даже не пыталась выпустить его руку из своей. – Это он передал мне записку!

И тут Бык увидел нас: вначале его взгляд уперся в Константина, потом, словно струя мочи по снегу, скользнул на меня. Он как-то странно дернулся, отпихнул Агнию и достал из-под кожаного пиджака пистолет.

Пистолет!

Время остановилось.

Кто-то закричал, но без особого энтузиазма. Крик прорвался сквозь грохочущий ремикс на «Самоцветов». Танцующие кинулись врассыпную, будто бусины с порванной нити, вокруг Быка быстро образовалось пустое пространство. Грянули первые выстрелы, и, не успев испугаться, я бросилась на пол. Диско-шар раскрошился на тысячу осколков, хлынувших на танцпол жалящим дождем. Музыка оборвалась, но тишиной и не пахло: от поднятого воя и криков закладывало уши. Лейтенант Ликер, ссутулившись, скрылся за задрапированной дверью.

Я приподнялась на четвереньки в надежде перебраться в более безопасное место. В следующее мгновение от резкого толчка в затылок я распласталась на полу. От силы удара очки слетели с переносицы. Не было времени их искать. Прикрывая голову руками, я заползла за барную стойку. Над головой одна за другой взрывались бутылки, их содержимое перед моим носом смешивалось в едкую темную жижу, от которой першило в горле, а язык распухал во рту.

Какая-то женщина завизжала:

- Вызовите скорую! Здесь раненые!

Стрельба прекратилась. Константин ловко перепрыгнул через стойку и оказался рядом со мной.

- Быстрее, - выдохнул он, хватая меня за руку.

Спотыкаясь и хрустя по осколкам, мы побежали через зал. Но, как я уже скоро поняла, не к выходу.

Агния лежала в центре танцпола. Волосы вишневой волной разметало вокруг ее головы, парик, весь в крови, валялся рядом. Она упала на осколок; он торчал из ее горла, кровь делала его похожим на клубничный лед. Бык как сквозь землю провалился. Мимо нас проносились некогда беззаботные тусовщики «Сладкого Зуба». Возле входа на лестницу уже образовалась толчея.

- Где зерно? – спросил Константин, садясь на корточки возле девушки. Ему пришлось прокричать вопрос, такой вокруг стоял шум. Как в клетке с экзотическими пернатыми. Но Агния не смотрела на него – она смотрела на меня.

Я упала на колени, хлюпнув в луже крови. Сквозь джинсы я почувствовала, что кровь теплая. Агния заставила меня наклониться к ее лицу, ее разгоряченное дыхание ударяло в нос, капельки чего-то горячего брызгали мне на лицо. Ее глаза были размером с блюдца, а зубы окрашены в кровь.

- У нее ничего нет, - рявкнул Константин. Он отшвырнул сумочку Агнии.

Я не помнила, как он оттащил меня от мертвой Агнии. От шока я еле передвигала ноги, чувствовала, как влажнеет затылок, как что-то начинает сочиться сквозь волосы, пропитывая их точно губку. Скоро эту губку уже можно было выжимать. Видимо, ударилась где-то. Только я не помнила, где. Боли не было, и это хорошо.

Мы были в коридоре, среди толкающихся потных тел. Кто-то вцепился в мое пальто. Я потеряла равновесие и упала на спину, из глаз брызнули искры. Кто-то закричал. Кажется, это была я.

- Это все из-за тебя, сука! – рычал Бык, склоняя надо мной свою окровавленную мохнатую морду. Его лоб был рассечен, кровь заливала глаза. Он фыркал и сплевывал ее на меня. Я едва ли видела его. «Агния, Агния мертва…» - заевшей пластинкой крутилось в голове.

Константин схватил Быка за шиворот, блеснул нож. Бык опрокинулся, подмяв под себя руку, словно поверженный Голиаф.

- Милиция на подходе! Милиция на подходе! – непрерывно вопил кто-то.

Давка усиливалась с каждой секундой.

- Помоги мне, - попросил Константин.

Я была слишком потрясена, чтобы возражать. Общими усилиями мы волокли Быка до самого выхода, прямиком на заснеженную улицу. Как и боли, холода я не чувствовала. Было свежо, ослепительно свежо. К затылку словно приложили лед. Я споткнулась, но устояла на ногах.

«Сладкий Зуб» стал сосредоточием паники, посетители разбегались кто куда, я могла их понять – ниже по улице слышался вой стремительно приближающихся милицейских сирен. Охранник с входа куда-то пропал. Его я тоже могла понять.

Константин отпустил Быка. Мои руки были слишком слабы и непроизвольно разжались. Громоздкая туша свалилась в снег, стукнувшись затылком о бордюр. Бык зарычал, отфыркиваясь от крови. Оказывается, мы проволокли его уже метров двадцать. Я и не заметила. Константин открыл багажник. Снежинка растаяла на моем носу, другая запуталась в упавших на глаза волосах. Здоровой рукой я смахнула каплю. Мы приподняли Быка. Для устойчивости расставив ноги, Константин впихнул его в багажник, словно проделывал это уже не в первый раз. Возможно, и не в первый. Потом наклонился и прохлопал его карманы. Его лицо тоже было в крови – то ли рана, то ли чужая кровь. Скорее, второе. Внезапно он шумно выдохнул и извлек из нагрудного кармана жилетки Быка какой-то маленький блестящий предмет. С мгновенно просветлевшим лицом он сунул его к себе в карман.

Мы выехали навстречу стремительно приближающимся сиренам. Милиция пронеслась мимо, оставив в воздухе снежные вихри. Я оглянулась. Две милицейских машины и фургон затормозили возле «Сладкого Зуба». Из фургона повалили фигуры в спецовках.