Зерна гранита - [109]

«Сандино — это не просто одна жизнь, это целое событие. Сандино — вот наша дорога в руководство к действию».

Карлос Фонсека, хорошо подготовленный теоретик и критик, умело использовал живую память народа. На основе опыта международного революционного движения и разработанной Аугусто Сандино стратегии революционной народной войны с целью свержения диктатуры Сомосы он выдвинул идею, что вооруженная борьба — единственный способ освобождения Никарагуа. Только наступательная тактика может привести страну к коренным революционным изменениям. При этом Фонсека предупреждал, что революции делают не одними только жертвами и кровью. Они совершаются умом, талантом и воображением. Говорю это, чтобы было ясно: сандинизм — это не совокупность безрассудно смелых действий. Сандинизм — это глубокое политическое течение с классовой сущностью, а его голос и есть наша газета «Баррикада». В ней стучит сердце Сандино, в ней живут идеи Фонсеки. Сегодня она — пропагандист и деятельный организатор нового общества. В этом и состоит истинная роль нашей «Баррикады». Она детище великого, исторического для Никарагуа события.

В кабинет вошел дежурный редактор. Он принес несколько экземпляров нового номера, сильно пахнущих типографской краской. Этот запах заворожил меня, Карлос заскользил взглядом от заглавия к заглавию, от страницы к странице. Сегодняшний рабочий день журналиста закончился, хотя завтрашний начался несколько часов назад.

— Любовь бывает истинной, если она выстрадана, говорят поэты, — оторвав взгляд от газеты, сказал Карлос. — Наша любовь к каждому номеру выстрадана. И как я буду рад, если люди всегда будут понимать нас.

В то время когда Карлос Чаморро страдал вместе со своим народом и бурно радовался пока еще небольшим успехам родины, его брат — главный редактор газеты «Пренса» со страниц своей газеты воевал против всего святого.

Это революция. Два брата оказались по разные стороны баррикады. Но за Карлосом стояла его родина Никарагуа, а за его братом — ненависть к ней американского империализма.

Прощаясь, я от всего сердца пожелал Карлосу Чаморро:

— Доброго пути!

Вот и еще с одним замечательным человеком я познакомил тебя.

24

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Жаркий тропический день. Манагуа в праздничном убранстве. Столица встречает гостей со всей страны. Некоторые добирались сюда целую неделю. Кажется, что к этому дню вся страна готовилась не полгода, а столетие. Шесть месяцев продолжался волнующий эпилог, написанный 120 тысячами активистов по борьбе с безграмотностью, организованных в колонны, в армию, поднявшихся как партизаны, только без винтовок, чтобы победить отсталость.

Сандинистский фронт национального освобождения объявил 1980 год годом обучения. Революция была в пути, причем в стремительном. В новой битве, не менее тяжелой, чем борьба с диктатором, на помощь никарагуанцам пришли верные друзья из многих стран. Сегодня они здесь, вместе с ликующим населением. О прошлых мучительных днях остались только воспоминания. А как тяжел был вчерашний день, ставший уже историей! И это не высокопарные слова. Неграмотность и невежество, сознательно насаждаемые сомосовцами, глубоко укоренились в этой стране. Это трудно представить, но я встречал десятки семей, в которых несколько поколений не было человека, умеющего читать. Они были орудием труда и верным источником доходов для горстки крупных землевладельцев. Неграмотность была здесь таким же обычным явлением, как восход и заход солнца.

Пришел необыкновенный день, и жизнь простых людей переменилась. Они пошли по новому пути, в корне отличном от прежнего. Революция дала страждущим волшебное лекарство, которое исцелило слепцов, наградив их способностью видеть солнце. Вертолеты доставляли молодых учителей в горные хижины, солнечный луч просвещения вошел в каждый дом, осветил 500 тысяч душ. Это действительно настоящее чудо.

Сегодня на площадь Революции с самого восхода солнца прибывали люди разного возраста. Вместе с колоннами своих учителей шли 500 тысяч жителей страны, научившихся писать и читать. Четверть населения Никарагуа была здесь. Их привело сюда глубокое человеческое чувство благодарности к тем, кто помог им почувствовать себя людьми, равноправными и мыслящими.

На трибуне женщина среднего возраста. Она начинает робко, смущенно. Голос ее дрожит. Она говорит о том, как благодарна революции и тем, кто научил ее читать и писать.

— Прощай, неграмотность! — говорит женщина, и голос ее звенит. — Расстаемся с невежеством. Столько времени мы были с ним вместе, потому-то ничего и не достигли. Сейчас от всего сердца говорю тебе: невежество, прощай! Сто раз прощай!

По щекам женщины сбегают слезы. В этих слезах мука многих поколений и радость тех тысяч, которые стоят и скандируют:

— Сандино, благодарим тебя! Мы готовы к новым задачам!

И вдруг наступает тишина. Такая тишина, что слышно дыхание рядом стоящего соседа. Это минута молчания. Минута памяти павших. Из 56 погибших просветителей семеро были зверски замучены врагами революции. Два знамени — государственное и Сандинистского фронта национального освобождения — притягивают взгляды притихших людей.