Зеркало, зеркало - [12]

По знаку Ренаты помощница вынесла из комнаты рулон блестящей ткани и вернулась с муслином, который модельерша развернула и тут же разрезала. Подойдя к Франческе, она заколола на ней материю.

Платье начинало обретать реальные черты.

— Теперь повернитесь.

Франческа посмотрела на себя в зеркало, надеясь увидеть нечто совершенное, одеяние, которое защитит ее на балу от недобрых взоров. Но в этом тонком, прозрачном как паутина платье, она чувствовала себя уязвимой и похожей на бесплотного призрака. Сквозь ткань просвечивали ноги, вокруг талии торчали булавки, образуя подобие пояса из крошечных кинжалов. Пока проворные пальцы Ренаты сновали вверх и вниз, девушке казалось, будто ее готовят к опасному и непонятному ритуалу.

Между тем солнце скрылось за домами, и комната погрузилась в полумрак.

— На сегодня хватит, красавица, — сказала Рената.

Помощница принялась снимать с Франчески муслин.

— Можете одеваться.

Девушка переоделась в просторном алькове за ширмой и, уже собираясь выйти, заметила альбом в кожаном переплете, выглядывающий из-под диванной подушки. В центре обложки с золотым тиснением в флорентийском стиле красовалась монограмма Ренаты. Франческа присела у окна и открыла альбом. Внутри оказались рисунки моделей платьев и образцы тканей, заключенные в прозрачный пластик, подписанные и датированные начиная с пятидесятых годов. С других страниц смотрели фотографии кинозвезд и светских дам в элегантных, сшитых на заказ туалетах. Одна из них запечатлела принцессу Грейс накануне свадьбы в дорожном костюме, другая — принцессу Маргарет перед коронацией. Франческа задержалась на большой фотографии: в дверях роскошной комнаты стоят две женщины, между которыми ощущается какая-то необъяснимая общность. Глаза обеих сияют счастьем. Одна вызывающе смотрит в камеру, другая безмятежно глядит в сторону. В последней Франческа с удивлением узнала свою мать. Обе в облегающих платьях с блестками, но Сюзанна — в белоснежном, а ее спутница — в черном.

Женщина в черном казалась значительно моложе матери, и ее рука непринужденно лежала на плече Сюзанны. Этот жест собственницы, а также взгляд девушки насторожили Франческу: в них было что-то странно знакомое.

Франческа подошла к модельерше, беседующей с ее спутницами:

— Рената, я нашла тут одну мамину фотографию. Когда она была сделана, синьорина?

Рената взяла у Франчески альбом. В тот же миг в соседней комнате послышались быстрые шаги, замершие в глубине дома. Модельерша побледнела и через силу улыбнулась.

— Эта ужасная фотография, — сказала она, — сделана на дурацкой костюмированной вечеринке. Сама не знаю, зачем я хранила ее все эти годы. — Рената захлопнула альбом и положила его на стол. — Когда-то, дорогая, у меня было много прекрасных фотографий твоей матери. Однако сейчас уже поздно, и я очень устала.

— Ну пожалуйста, прошу вас, — взмолилась Франческа, — только объясните мне, кто спутница мамы. Мне почему-то очень знакомо ее лицо.

— Прошло столько лет, contessina. Эта женщина… она просто случайная знакомая графини. Я совсем не помню ее. — Рената позвала помощницу. — Убери эти ткани, Мария. — Потом обратилась к гостям: — В ближайшее время я наведаюсь в палаццо Нордонья и сделаю примерку, — пообещала она, настойчиво подталкивая девушек к двери.

Франческа подумала, что, посмотрев на фотографию еще пару минут, она непременно узнала бы спутницу матери.

Тони сочла, что их слишком быстро, почти грубо выпроводили из дома. Недаром Карло так сдержанно отзывался о Ренате, словно она внушала ему какие-то опасения.

Они миновали знаменитый собор Сан-Марко и переходили площадь на берегу лагуны, когда Франческа, подняв голову, увидела в вышине, на верху колонны крылатого льва.

— Жози, вон он, лев! Мой любимый, тот самый, о котором я тебе рассказывала.

— Конечно, — пояснила Тони, — крылатый лев с пьяцца Сан-Марко возносит на небеса чистые души праведников, умерших в Венеции.

Франческа радостно рассмеялась:

— Он летает только по ночам. Мама когда-то рассказывала мне эту легенду.

На нее снова нахлынули воспоминания о Сюзанне и детстве. Жаркий полдень, она сидит с матерью в открытом кафе, ест шоколадное мороженое, смотрит на крылатого льва, пытаясь вообразить, как он летит к луне. «Интересно, во время полета он вытягивает огромные лапы вперед или поджимает их? — размышляла девочка. — А где он держит душу умершего — на спине?» Франческе хотелось забросать мать вопросами, но Сюзанна, как обычно, сидела, откинувшись на спинку кресла, чуть щурилась от солнца и задумчиво курила, погруженная в грезы, и девочка не стала ей мешать. В тех редких случаях, когда Франческа бывала наедине с матерью, она ощущала тесную внутреннюю близость с ней.

Девушки зашли на калле Валларессо, где Жози нашла себе подходящее платье. Венецианцы, любящие и ценящие красивую одежду, считали узкую улочку между баром «Гаррис» и отелем «Монако» на берегу Большого канала сердцем города. Самые изысканные магазины Европы представляли здесь свои товары. Мрачное настроение Жози улетучилось окончательно, когда они отведали в уличном кафе Флориана вкуснейшие «тортеллини». И она, и Франческа прилипали к витринам магазинов, словно дети в зоопарке. Однако у дверей Миссони Франческа нерешительно замешкалась.