Зеркало загадок - [21]

Сегодня бабушка рассказывала о воронах Одина[4]. Их звали Хугин и Мунин, они могли летать по всему миру, чтобы видеть всё, что происходит. Хугин означало «мысль», а Мунин означало «память». Вечером оба ворона возвращались к Одину и рассказывали о том, что видели. Так Один узнавал обо всём, что творилось в мире. Но он боялся, что в один прекрасный день вороны к нему не вернутся. Кроме того, вороны были стервятниками, которые помогали Одину отыскивать мёртвых. Сам Один сидел в Осгарде на троне, который назывался Лидшалв. Он был не только самым мудрым из богов. Он был еще и самым печальным, потому что только ему было известно о Рагнароке — приближающейся гибели мира.

Бабушка рассказала ещё очень много всего про Одина и двух его воронов. Попозже, после обеда, Сесилия заснула. Сначала она лежала и дремала, но потом уснула по-настоящему. Когда девочка проснулась, то услышала, что внизу ужинают. Они только что уселись за стол, потому что Сесилия услышала, как мама сказала: «А теперь передавайте суп дальше. Давайте по-простому…»

Они всегда ели суп из цветной капусты перед говяжьим стейком в первый день Рождества.

Сесилия достала из-под кровати китайский дневник и стала его перелистывать. Несколько недель назад бабушка подарила ей замечательную нитку жемчуга, старинную, передававшуюся по наследству. Тогда Сесилия записала:

«Когда я умру, серебряная нить с гладкими жемчужинами порвётся и они покатятся через всю землю и погрузятся на дно моря к своим мамам-ракушкам.

Кто будет нырять за моими жемчужинами, когда меня не станет? Кто узнает, что они были моими? Кто догадается, что когда-то целый мир был у меня на шее?»

Размышляя над своим разговором с ангелом Ариэлем сегодня ночью, Сесилия начала грызть фломастер. Она пыталась вспомнить как можно больше и постепенно записала:

«Ангелы небесные не могут испортиться. Потому что у них нет тел из плоти и крови, от которых можно отделить их души. В мироздании же всё не так. Здесь всё очень легко может прийти в негодность. Даже гора с течением времени рассыпается и превращается в конце концов, в землю и песок. Всё, что существует в природе, похоже на медленный пожар. Как будто всё мироздание тлеет во мху.

Человек не всегда до конца осознаёт, что он создаёт. Например, я могу нарисовать что-нибудь карандашом или красками на листе бумаги. Это не означает, будто я понимаю, что такое быть тем, что я нарисовала. То, что я рисую, не живое. И именно это странно: я-то живая!»

Поскольку Сесилия не смогла придумать, что бы ещё записать, она положила дневник на пол и затолкала его под кровать.

Наверное, она снова заснула, потому что когда очнулась, услышала голос:

— Ты хорошо спала?

Это был ангел Ариэль. Сесилия открыла глаза. Он сидел у неё в ногах.

— Я всё время был здесь, — заверил он её.

— Но я тебя не видела.

Он немного помолчал, а потом ответил:

— Я, возможно, рассказывал, что существуют два типа ангельских визитов. Обычно мы просто сидим рядом с вами, но не показываемся. Но иногда, в очень редких случаях, мы показываемся полностью, так, как я сейчас.

— Но и то и другое — это ангельское дежурство?

— И то и другое, да.

— А как это было, когда ты дежурил у больного мальчика в Германии?

— Я просто был там.

— Я не очень понимаю, как ты можешь находиться в комнате, если я тебя не вижу.

— Ну это нетрудно объяснить.

— Тогда объясни!

— Если тебе приснилось, что ты была на незнакомом пляже, ты ведь можешь сказать, что каким-то образом побывала там?

— Ну да, каким-то образом…

— А другие люди на том пляже могли тебя видеть?

— Нет, конечно, нет.

— А потом ты могла бы поехать туда, купив путёвку в турфирме «Тьяреборг», и купаться на том самом пляже. В этом случае люди могли бы тебя видеть, потому что теперь ты показалась им по-настоящему.

Сесилия посмотрела в сине-зелёные сапфировые глаза.

— Хитрое сравнение… Кстати, как только ты положил меня в кровать, проснулась мама.

— Да, мы едва успели.

— Если бы мы не успели, у неё случился бы шок. Может, она решила бы, что я снова здорова. «Подумать только, Сесилия, ты внезапно поправилась!»

Ариэль засмеялся:

— Так странно смотреть на тебя, когда ты спишь.

— Ангелы ведь не спят, да?

Он покачал головой:

— Мы не понимаем, что такое сон. А ты понимаешь?

— Вообще-то нет…

— Но ты ведь ощущаешь что-то в голове именно в тот момент, когда засыпаешь?

Девочка пожала плечами:

— Я просто выключаюсь.

— Не понимаю, как у тебя хватает смелости.

— При чем тут смелость?

— Ты ведь не знаешь, проснёшься ли ты… А ты не могла бы попробовать описать, как ты засыпаешь?

Сесилия вздохнула.

— В тот самый момент, когда мы выключаемся, мы уже не бодрствуем. То есть мы находимся на пограничной территории. Поэтому никто точно не знает, что такое уснуть.

— Непостижимо, ведь в голове должна произойти маленькая революция.

— Но когда она происходит, мы уже заснули. Нельзя подумать: «Вот я и заснула», потому что думать уже поздно. Голова похожа на машину, которая внезапно сама себя выключает.

— Но если она сама себя выключила и в ней больше нет электричества, как она может снова включиться через несколько часов?

— Ты задаёшь очень трудные вопросы. Мы просто засыпаем, а через несколько часов просыпаемся. Кстати, у папы в голове — встроенный будильник. Он просыпается без пяти семь каждое утро. Он встаёт и выключает будильник, который должен прозвонить пять минут спустя. Но это только по будням, когда он знает, что ему надо вставать. По воскресеньям папа спит намного дольше и даже не слышит будильника.