Зеркало за стеклом - [37]

Впереди замаячила перевёрнутая телега. Рядом не лежала в неудобной позе лошадь, не суетился хозяин, и не сновали приверженцы поговорки «что упало, то пропало». Значит, в данный момент на телегу никто не претендовал, и на ней можно было сидеть. Что мы и сделали. Кин с аппетитом вгрызся в своё яблоко, а я бездумно перекладывала сочный плод из одной руки в другую. Надо было расставить все точки над «Ё», но никак не получалось сформулировать вопрос.

— Кин, почему ты так уверен, что я твоя сестра? — Воришка поднял на меня изумлённое лицо, измазанное в яблочном соке. На подбородок налип кусочек мякоти. — Ты ведь никогда меня раньше не видел, не знаешь, как меня зовут… Мы с тобой даже не похожи. — Беспомощно закончила я, не зная, что ещё сказать в свою защиту под сделавшимся укоризненным взглядом.

— Но это же правда. — Он пожал плечами. — Я тебя сразу узнал, как увидел. К тому же, ты сама меня нашла. И никто чужой никогда не позаботится о маленьком оборванце с вывихнутой рукой. Если бы ты хотела уйти, ты бы ушла. Но ты осталась. И не воротила нос от компании нищих.

— А если бы я побежала сдавать вас стражникам?

— Тогда тебя поймали бы и утопили в водостоке. — Просто сказал он. — А мне отрубили бы пальцы на руках и ногах. Потому что тебя привёл. Предателей у нас не жалуют ещё больше тех, кто пытается воровать у общины. Я бы просил милостыню. — Он мрачно посмотрел на быстро темнеющую яблочную мякоть. — Если бы выжил после того, как надо мной потрудится Секач со своей ржавой железкой.

Я сглотнула образовавшийся в горле комок и вернула Кина к изначальной теме разговора.

— То, что не похожи, ничего не значит. Видал я двух братьев, у одного глаза в пол-лица, а у другого — как щёлочки в стене женской бани. Всяко бывает. А Горданой, мамка говорила, назвала бы дочь, если бы она у неё была.

— Если бы? — Уцепилась я за призрачную возможность. Кин замолчал, нахмурился, глядя куда-то сквозь огрызок. Мне показалось, что он сомневается. Только сомневается?! О Свет Всемогущий!..

— Взрослые часто недоговаривают. — Наконец, снова подал голос воришка, с размаху швыряя огрызок в удаляющиеся спины. Слава Богу, не попал. Я представила, как на этот раз удираю от какого-нибудь разъярённого ремесленника, потому что в руках у меня яблоко-улика. — Может, она тебя в детстве в учение безымянной отдала и не надеялась, что ты когда-нибудь вернёшься. Ты же ученица травницы. А травницы редко становятся нищенками. Только по большому невезению. Как наша мамка.

— А она…

— Умерла прошлым летом. Поспорила с пьяным стражником, тот её мечом пырнул. Когда ребята приспели, уже поздно было. Травницы много могут, но себя она лечить не умела, а попросить было некого. Стражнику потом один наш попрошайка воткнул клюку в живот, тот и сдох в кровавой луже. Но никому от этого не легче. Мамку-то всё равно не вернёшь. — Он понурился. Я погладила его по плечу и молча предложила своё надкушенное яблоко. Заходящее солнце густо покраснело, устыдившись подсматривания за таким личным моментом, и поползло за горизонт.

Мне тоже стало грустно и стыдно. От той истории, что рассказал мне маленький вор. И ещё от того, что он, похоже, действительно верит в наше родство. А Йен Кайл, чирей ему на пятую точку, и впрямь умеет стирать настоящие воспоминания, заменяя их какой угодно ерундой. Но лучше уж так, чем мальчонка без руки. По крайней мере, поиграть роль старшей сестры уличного воришки денёк-другой мне совсем не трудно. Я хмыкнула. «Нетрудно», ишь ты! Будто соседского кота на пару дней прикормить взялась. Как правильно быть старшей сестрой для уличного вора?! О Свет, помоги мне всё сделать правильно… Главное, чтобы это не привлекло внимания городской стражи. А вот возьму и отучу мальчишку воровать! Мысль была наивной настолько, что подо мной ощутимо зашевелился любимый конёк. Я с него слезла и отпустила пастись, вместо этого пробуя на вкус непривычное имя. Гордана. Хм. Пожалуй, мне даже нравится. Когда я спрашивала у бабки, не пора ли мне уже в мои-то двадцать лет, наконец, придумать хоть какое-нибудь имя, та или злилась, или отрешенно вздыхала, но из раза в раз повторяла одно и то же — «учись терпению, ещё не время». Сейчас я решила, что время пришло. Если в своей деревне я и могу прожить на одном только «госпожа ведьма», то даже для пары дней в городе этого явно недостаточно. Кому я тут госпожа, а за ведьму и камнями побить могут. Даже за травницу вон юродивой обозвали. Правда, это скорее недостаток моей неразвитой мимики. Йен вот наверняка может вообще без слов одним лицом общаться. Я помотала головой. Опять в голову лезет. И меня же заморочить пытался. Только почему-то не вышло. Или вышло? Но я ведь всё помню, хотя он приказывал забыть. Внутренний голосок что-то тревожно зашептал, но смысла было не разобрать.

— Сестра, ты не волнуйся, тебя из наших никто не обидит. И это… прости, что я тебе нагрубил в подворотне. У меня в башке какой-то туман висел. Может, я ещё головой хряснулся, когда падал, не помню.

Кин расправился с моим яблоком и поступил с огрызком точно также, как и с предыдущим — запустил в толпу. Только на этот раз попал. Возмущённая тётка не стала искать виноватых далеко, а накинулась на шедшую позади девицу с вязанкой баранок. Та незаслуженной обиды не спустила, и завязалась потасовка. Между делом досталось кому-то ещё. Тот тоже решил, что кругом враги, и пошло-поехало. Кин зашарил руками по днищу телеги в поисках чего-нибудь для усугубления ситуации, но я быстро спрыгнула на землю и сдёрнула мальчишку следом. Тот набычился, увидел у себя под носом мой кулак и согласно отмахнулся.