Зеркало времени - [167]

— Да. — Эмили снова уставилась в пол. — Он мне совсем не нравился, но я не желала ему смерти. Он всегда оставался настоящим другом Феба и решительно защищал его память от всякого рода очернителей. За это я должна быть ему благодарна.

Эмили обратила ко мне лицо, на котором переживания последнего времени оставили неизгладимые следы. Да и общий упадок сил заметно сказался на ее облике: сейчас она выглядела старше своих лет и безнадежно немощной.

— Ах, Алиса, — жалобно прошептала она. — Я так боюсь. Что мне делать?

— Боитесь? — переспросила я. — Но чего вам бояться?

Эмили потрясла головой и вновь отвернулась, мыслями пребывая в темном, безмолвном краю ужаса и отчаяния, в настоящем аду, куда она сама себя ввергла и откуда уже не могла вырваться.

— Скажите же мне, — настойчиво попросила я, чувствуя свою власть над ней, но почему-то не испытывая ни малейшего удовольствия.

И опять она лишь потрясла головой в ответ, но потом вдруг подняла на меня немного просветлевший взгляд и улыбнулась.

— Пожалуйста, расчешите мне волосы, как раньше. Аллардайс немилосердно дерет их, а у вас такая легкая рука. Вы исполните мою просьбу, дорогая?

Я сходила за гребнем и принялась вынимать шпильки из прически Эмили, распуская длинные черные волосы по плечам и спине.

Через приоткрытое окно доносились вздохи ночного ветра и уханье далекой совы. Я начала расчесывать волосы, плавно водя гребнем сверху вниз; Эмили неподвижно сидела, закрыв глаза и сложив руки на коленях.

Наконец она открыла глаза и взглянула на меня в упор. Я не отвела взгляда, и несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга, словно сойдясь в безмолвной схватке характеров, когда обе внезапно отбросили всякое притворство и каждая дала понять, что знает тайну другой. Но напряженный момент прошел также неожиданно, как возник: Эмили слабо улыбнулась и, ласково погладив меня по голове, выразила радость, что мне стало лучше, а затем изъявила желание удалиться ко сну.

— Позвольте мне проводить вас, — сказала я. — Вам нездоровится.

— О нет, я прекрасно себя чувствую, — почти весело откликнулась она. — Но если вы настаиваете…

Вернувшись в свои покои, она вызвала Аллардайс, чтобы та раздела ее и уложила в постель. После ухода горничной я села рядом с Эмили и взяла за руку. Мы не разговаривали.

Она лежала с сомкнутыми веками, но еще не спала. Немного погодя она открыла глаза, взглянула вниз и прошептала:

— Какие красивые руки! Первое, на что я обратила внимание при знакомстве с вами.

Улыбаясь своим мыслям, она нежно водила длинными ноготками по моей ладони — в точности как делала мадам, когда я просыпалась по ночам от кошмарных снов. Я хотела отстраниться от нее, но не смогла — и так мы провели несколько минут в доверительном молчании.

Когда часы пробили половину одиннадцатого, я осторожно отняла руку и убрала прядь волос с покрытого испариной лба Эмили.

— Эсперанца, — тихо произнесла она нараспев. — Это значит «надежда», так ведь? Родители дали вам хорошее имя — должно быть, они и вправду видели в вас свою надежду. Знаете, милая моя, чем дольше я повторяю это имя, тем больше оно мне нравится. Сейчас я жалею, что решила называть вас Алисой. Но увы… уже слишком поздно. Ничего уже не поправить. Ничего.

— Теперь я вас оставлю, — сказала я. — Принести вам ваши капли?

— Капли? — воскликнула она с неожиданным волнением. — Нет-нет, не сегодня! Ни в коем случае. Сегодня в каплях нет надобности.

III Кабинет

Эмили по-прежнему мучилась кошмарами и частенько вызывала меня по ночам колокольчиком, проведенным в мою комнату по ее распоряжению, но сама я в последнее время спала бестревожно. Той ночью, однако, мне привиделся чрезвычайно странный, жуткий сон, впоследствии снившийся не раз.

Со свечой в руке я стою посреди огромной пустой безоконной комнаты, стены, потолок и пол которой сплошь покрыты налетом тонкого белого песка. Легкий ветер гоняет по полу маленькие песчаные смерчи.

По стенам комнаты — многочисленные закрытые двери, не меньше дюжины. На песке перед одной из них лежит золотой ключ. Я беру ключ и отпираю дверь.

Внезапный порыв соленого ветра задувает свечу, когда я вхожу в широкую и низкую пещеру, из чьего громадного зева открывается вид на полосу рокочущего прибоя и сверкающий бирюзовый океан.

Теперь я стою на узком выступе черной скалы, вокруг которой плещут, бьются волны. В пещеру льются жемчужные лучи раннего солнца, озаряя великое множество одинаковых каменных фигур, вырастающих из скального основания, — ряды длинноволосых морских дев, простирающих перепончатые руки к восходящему светилу. Головы и шеи у них увиты живыми водорослями, взоры обращены в морскую даль. Волны перекатываются через них, и темно-синие одеяния блестят в бледном свете, когда струи воды стекают по тонким складкам, искусно высеченным в камне.

Я поворачиваюсь и возвращаюсь в комнату, откуда пришла. Едва я закрываю за собой дверь, покрытые песком стены начинают сдвигаться, выгибаться, и уже через несколько мгновений меня засыпает с головой.

Объятая диким ужасом, я отчаянно пытаюсь выбраться из-под плотной песочной массы, но песок стремительно забивает мне глаза, нос, рот. Спустя считаные секунды я теряю всякую способность дышать и с благодарностью предаюсь в руки Смерти.