Зеркало сновидений - [47]

Доктор удалился, и она осталась в больничном коридоре наедине со своими страхами. В ее время люди предпочитали болеть дома, больницы же считались заведениями для малоимущих, которые не могли позволить себе собственного врача. Бедолага вроде Коли Шанина тоже мог оказаться в больнице, потому что врачи сочли его случай слишком серьезным, и здесь за его состоянием было легче следить. И хотя больницы попадались разные, большинство людей воспринимало их как место, напоминающее о бедности, о смерти и, кроме всего прочего, закосневшее в казенном безличии. Тяжелобольные отказывались ложиться в госпиталь, предпочитая умереть дома среди знакомых стен, а не на больничной койке. Выражение «умер в больнице» было равнозначно признанию нищеты и жизненного краха. И, стоя в коридоре, пропахшем запахами лекарств и йодоформа, Амалия не могла не думать о людях, которые находились в этих стенах, об их страданиях, их борьбе, их слабости и их мужестве. И одновременно, так как она привыкла не лгать себе, она думала о том, что ей было бы куда приятнее находиться где-нибудь в другом месте, где можно забыть, какая тонкая грань отделяет бытие от небытия.

«Жизнь — это когда ты веришь, что идешь по твердой почве, — смутно подумала Амалия, — а потом смотришь под ноги и видишь, что на самом деле ступаешь по тонкому стеклу, под которым бездна… и одной трещины достаточно, чтобы провалиться и упасть туда… безвозвратно…»

— Прошу вас следовать за мной, — сказал вернувшийся доктор. — Больной примет вас.

Лестница, еще один коридор и общая палата, угол которой был отгорожен ширмами. Коля Шанин лежал на кровати, и Амалия, увидев его, внутренне содрогнулась. Вся его дерзость, весь юношеский задор куда-то исчезли, в глазах поселилось страдание, рот кривился в горькой гримасе. Голова Коли и одна рука были перевязаны бинтами, одеяло покрывало его по грудь. Возле кровати сидела воплощенная скорбь — его мать, и Амалии стало не по себе при мысли о том, какую муку Александра Евгеньевна испытывает сейчас. Бледный как смерть Володя стоял у окна и делал вид, что пытается что-то за ним разглядеть, но когда появилась баронесса Корф, он повернул голову в ее сторону.

— Не больше десяти минут, сударыня, — сказал доктор, — я рассчитываю на ваше благоразумие. — Он повернулся к Александре Евгеньевне. — Если я вдруг понадоблюсь вам, сударыня…

Он говорил с ней совсем другим тоном, полным искреннего сочувствия и неподдельного почтения, и Амалия не могла бы сказать, что ей это пришлось не по душе. Володя ответил за мать.

— Мы позовем вас, — проговорил он. Даже в простой фразе чувствовалось его волнение: интонация вышла неестественной, голос ломался, как у подростка. Бросив на прощание быстрый взгляд на гостью, доктор удалился.

— Вы можете сесть, госпожа баронесса, — сказала Александра Евгеньевна, кивая на свободный стул, на котором, очевидно, до прихода Амалии сидел Володя. — Простите, если я покажусь вам недостаточно светской или… — Она не окончила фразу и повернулась к сыну, лежащему на кровати. — Нам всем очень тяжело сейчас.

Из-за ширм донесся надсадный кашель кого-то из других пациентов, находящихся в той же палате, потом было слышно, как пришли врачи, старый и молодой, и стали обсуждать чью-то температуру, используя множество латинских выражений. Амалия села. В силу своей профессии она обладала умением видеть любую ситуацию со стороны и теперь размышляла, не кажется ли она сама здесь раздражающе неуместной — белокурая светская дама в светлом платье и элегантной шляпке, выглядевшая так, словно у нее никогда не было никаких хлопот. Но по глазам Коли, по тому, как он шевельнулся и пригладил торчавший из-под бинта на лбу светлый вихор, она поняла, что ее присутствие ему не неприятно.

— Доктор Лисенков сказал, зачем я хочу вас видеть? — спросила Амалия.

— Да, — ответил Коля. Он говорил тихо, и чувствовалось, что слова даются ему с трудом.

— Он сказал, — подал голос Володя, — что вы считаете, что моего брата столкнули с лестницы. Это правда?

— Да, но только ваш брат может подтвердить или опровергнуть мою гипотезу. — Амалия обратилась к Коле: — Вы помните, что было непосредственно перед тем, как вы упали?

— Помню, — прозвучал тихий ответ. — Меня ударили сзади, и я покатился по ступенькам.

Александра Евгеньевна встрепенулась.

— Но ты нам ничего не говорил! Коля, Коленька, как же так?..

— Я не был уверен. А теперь я уверен.

— Мне бы хотелось уточнить кое-какие подробности, — вмешалась Амалия. — С вашего позволения, давайте вернемся в гостиную Левашовых. Вы покинули ее…

— Ну да. — Коля порозовел. — Потому что… ну… мне надо было выйти.

Володя сделался мрачен и закусил губы. Он вспомнил, что сказал брату перед тем, как тот удалился, и теперь не мог себе этого простить.

— Где находится уборная? — спросила Амалия.

— На том же этаже, но надо пройти по коридору и мимо лестницы.

— Понятно. Вы кого-нибудь видели, когда шли туда? Вообще вам кто-нибудь попадался, когда вы вышли из гостиной?

— Я не помню… Кажется, нет.

— А потом, когда вы вышли из уборной?

— Я никого не видел.

Амалия повернулась к Володе.

— Вы подтверждаете, что никто не покидал гостиную после того, как ваш брат удалился?