Зеркало сновидений - [30]

— Ага, — с удовлетворением промолвила Амалия. — Значит, вы, Сергей Васильевич, тоже ломаете голову над этими снами?

— Поскорее бы нас отправили на дело, — вздохнул Ломов, не отвечая на ее вопрос. — Я уже заждался, ей-богу. Чего они медлят, не понимаю…

— Действительно, — протянула Амалия и задумалась. Сергей Васильевич посмотрел на нее и, не удержавшись, покачал головой.

— Вы, сударыня, отвлекаетесь на несущественные мелочи, — проворчал он. — Несущественные, само собой, по сравнению с нашим заданием. Какая для нас разница, что случится с близнецами или не случится и почему кто-то видит сны, которые ни с того ни с сего стали сбываться? Вы меня простите, Амалия Константиновна, но после вечера у графини Хвостовой вы ходите сама не своя. Может быть, лучше предоставить сны профессору Ортенбергу, а мы займемся нашими земными делами?

— Что ж, — сказала Амалия, хмуря свои тонкие брови, — если я не найду удовлетворительного объяснения, мне, наверное, только и останется, что положиться на господина профессора. Но пока время еще есть, так что…

Ломову не нравился настрой его собеседницы. Он считал, что агент Особой службы должен уметь выделять главные цели и подчинять им все второстепенное; а по всему выходило, что для баронессы Корф как раз второстепенное и вышло на первый план. Ей нет дела до того, что они могут не вернуться с задания, что их вообще могут убить еще до того, как они выполнят свою миссию; она даже не пытается понять, что их провал будет значить для страны, — подавай ей разгадку таинственных снов, и все тут. Но самое неприятное заключалось в том, что Сергей Васильевич и сам был не прочь узнать, что же, собственно, значила вся эта чертовщина.

— Хорошо, — сказал он вслух, — давайте попробуем найти объяснение вместе. Итак, первая версия заключалась в том, что Оленька Левашова рассказала некий сон, который Арсений принял за свой кошмар, приснившийся ему накануне. Он не помнил хорошенько, что его так напугало, но ему показалось — по некоторым деталям, которые упомянула девушка, — что это тот же самый сон. Все верно?

— Да. Потом Лизу нашли мертвой, и я узнала, что она должна была унаследовать состояние своей бабушки. Так как Лизы больше нет, состояние отойдет сестре.

— Что наводит на определенные мысли. Допустим, Оленька выдумала сон, собираясь избавиться от Лизы. Но…

— Откуда она могла знать, что Лиза отправится на чердак, чтобы найти платье для постановки «Женитьбы», и что платье окажется подвенечным? Конечно, можно списать все на случайное совпадение, но… но…

— И тем не менее совпадения случаются, — вздохнул Ломов. — Вообразите, я как-то раз шел по Фурштатской и без всякой видимой связи вспомнил об одном человеке, которого не видел лет десять. Свернул на Литейный проспект и вижу, что тот самый человек идет мне навстречу, а ведь он даже не жил в Петербурге.

— Хорошо, пусть будет совпадение, — проговорила Амалия с раздражением, которое не шло ни к ее тонкому лицу, ни к ее изысканным манерам. — О преступлении, судя по всему, речи не идет. Лиза просто надела подвенечное платье, увидела себя в зеркале, испугалась, ее сразил сердечный приступ, и она умерла. В пользу данной версии вроде бы говорит то, что по некоторым признакам, у Лизы были проблемы с сердцем, как и у ее бабушки. Таким образом, вся история только внешне кажется таинственной, хотя на самом деле все просто. Одна увидела странный сон, другой вообразил, что его сон был таким же, третья случайно нашла платье, похожее на то, которое фигурировало во сне, и умерла от естественных причин. Если бы на этом все кончилось, — продолжала Амалия, хмурясь, — поверьте, Сергей Васильевич, я бы удовольствовалась теми объяснениями, которые у меня были, и не стала бы задумываться, почему бабушка все-таки прожила около 50 лет, а внучка — только 20.

— Ага, — со значением промолвил Ломов. — Вы тоже об этом подумали?

— Я много о чем думала, — отозвалась его собеседница. — Например, я позаботилась навести справки о Ларионе Маслове, но он действительно оказался сыном близкого друга Кирилла Степановича. Старший Маслов происходил из почтенной, но разорившейся семьи, да вдобавок ко всему женился на бесприданнице. Был он, что называется, подвижник, человек с идеалами, во время эпидемии боролся с холерой и, к сожалению, проиграл. Он, жена и двое младших детей заболели холерой и умерли, а Ларион выжил. Какое-то время им занимались родственники, а потом Кирилл Степанович забрал его к себе. Ларион рос с его дочерьми, и Левашовы стали для него второй семьей, поэтому его слова о том, что никто не мог желать Лизе зла, приобретают особую ценность. Если бы что-то такое было, он бы наверняка это заметил.

— А я считаю, что не заметил бы, — парировал Сергей Васильевич. — По правде говоря, госпожа баронесса, я не наводил справок об этом молодом человеке, но лично мне кажется, что он не способен видеть дальше своего носа. Считайте это моим личным впечатлением.

— Думаете, Оленька все-таки могла злоумышлять против сестры?

— Не знаю, но меня настораживает денежный мотив. — Ломов поморщился. — Простите, я, кажется, перебил вас…