Зеркало смерти, или Венецианская мозаика - [16]

Нора уже шла вниз по лестнице, когда ее окликнули:

— Синьорина?

Она вернулась к столу, чувствуя, что устала от поездки. Все, чего ей сейчас хотелось, это уехать, вернуться на лодку вместе с остальными туристами, потому что там ее место.

— Что-то не так? — поинтересовалась она.

Мужчина посмотрел на адрес ее матери и на пластиковую карту «American Express».

— Манин? — спросил он. — Ваша фамилия Манин?

— Sì.

Он снял очки с половинными стеклами.

— Вы… знаете… вы слыхали о Коррадо Манине, известном как Коррадино? — сказал он по-итальянски, словно не доверяя больше английскому.

— Да, он мой прямой предок. Поэтому я и приехала сюда побольше узнать о стекле.

Нора почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она была неудачницей, несостоявшейся матерью, несостоявшейся женой, несостоявшейся авантюристкой. Ей хотелось уйти, она боялась расплакаться перед этим человеком. Но неожиданно он протянул ей руку.

— Я Аделино делла Винья. Подождите. Я хочу кое-что проверить.

Он повел ее под локоть, но не вниз по главной лестнице, а в боковую дверь, на которой было написано «Privato». Немцы смотрели с интересом, уверенные, что fraulein что-то стянула.

Нора последовала за Аделино по железной лестнице, пока запах и жар не сказали ей, что они приближаются к цеху. Аделино провел ее через тяжелую раздвигающуюся дверь. Она была горячей. Впервые Нора ощутила настоящий печной жар.

Как пятого ноября,[35]когда спереди тебя обжигает пламя, а спина остается холодной.

Аделино вел ее к печам, отшучиваясь на стремительном наречии венето от предсказуемого поддразнивания и свиста мастеров, завидевших пожилого человека в компании молодой блондинки. Он снял пиджак и взял стеклодувную трубку. Нора хотела было раскрыть свою папку, но Аделино отмахнулся.

— Можете бросить в огонь. Здесь мы начнем все сначала.

Он сунул в печь стеклодувную трубку и пошевелил угли, пока они не зашипели.

— Я управляющий. Сейчас занимаюсь продажей, но я работал со стеклом, пока легкие позволяли. Покажите мне, что вы можете.

Нора сняла жакет и положила на груду ведер. Она осторожно взяла трубку, зная, что у нее всего один шанс.

Помоги мне, Коррадино.

Она набрала в печи стекломассу и осторожно подула. Покатала стекло, снова нагрела, придала ему форму и еще раз подула, пока не образовался пузырь. Она осталась довольна тем, что получилось, и только тогда дунула снова. Коррадино услышал ее молитву. Все вышло отлично.

Нора пила крепкий эспрессо, которым угощал ее Аделино. Сам он лихорадочно искал ручку на заваленном бумагами столе.

— Я возьму вас ученицей с месячным испытательным сроком. Зарплата маленькая. Вы будете всего лишь помощницей мастера. Заканчивать работу вам не доверят. Понимаете?

Нора кивнула. Она не верила своим ушам. Аделино подал ей бланк, заполненный неровным почерком.

— Отнесете это в Questura — отделение полиции в Кастелло. Оно находится на набережной Сан-Лоренцо. Вам понадобится разрешение на проживание и работу. Это отнимет некоторое время, но вам должно помочь то, что ваш отец из Венеции и что вы здесь родились.

Нора успела рассказать Аделино свою историю.

— Вы можете работать, пока идет оформление бумаг. — Он выразительно пожал плечами. — Это же Венеция, она спешить не любит.

Нора осторожно поставила чашку: боялась, что резкое движение разобьет очарование. Боялась проснуться и обнаружить, что она снова в магазине — смотрит в зеркало на собственное отражение. Аделино встретился с ней взглядом.

— Поймите. Талант у вас пока небольшой, но он может расцвести. Беру вас только из-за вашего имени и из уважения к искусству Коррадино. Постарайтесь быть его достойной. — Он поднялся из-за стола. — Будьте здесь в понедельник ровно в шесть утра. Не опоздайте, иначе вас уволят, прежде чем вы приступите к работе. — Он улыбнулся собственной шутке, смягчив тем самым суровость предупреждения. — Сейчас я должен вернуться в магазин.

Нора, спотыкаясь, вышла на солнце. Голова кружилась от недоверия. Она посмотрела на длинное низкое красное здание, ставшее ее новым местом работы, на ряд кирпичных домов у канала и увидела на стене бледную надпись с названием улицы. Вгляделась.

Fondamenta Manin. Улица Манин. Главная улица Мурано названа в честь Коррадино. В честь Даниэля. В мою честь.

В отдалении виднелись шпили Сан-Марко — потрясающей красоты тиара, венчающая лагуну. Нора еще не видела Венецию с этой точки. Она высоко подпрыгнула, взвизгнула от радости и поспешила к озадаченным немцам, набившимся в отплывающую лодку.

Аделино наблюдал за ней из окна кабинета и задумчиво щурился. Если бы на него взглянула сейчас покойная жена, то сочла бы выражение его лица опасным знаком. Он смотрел на вывеску, которую только что заметила Нора. «Улица Манин». Набережная названа в ее честь. В конечном счете она из семьи стеклодува. У нее есть талант, и он быстро раскроется. За ней стоит великий Коррадино. К тому же она по-настоящему прекрасна.

Аделино повернулся к окну спиной, посмотрел на свой кабинет и возвратился к действительности. У нас не XVII век. Стекловарня и город больше не владеют монополией на производство стекла. На Мурано и Сан-Марко полно стекольных фабрик. Магазины подарков продают туристам бесчисленные стеклянные безделушки. Борьба за богатых туристов, американцев и японцев, идет нешуточная. Аделино приходилось заключать сделки с дорогими отелями и устраивать экскурсии на остров, но туристы лишь фотографировали и почти ничего не покупали.