Зеркало Пиковой дамы - [7]

— Я Марк Николаевич Далецкий, руководитель студии. Ребята сказали, вы зеркало привезли. В дар! В наше-то сложное время… я преклоняюсь! Это просто удивительно, вы не представляете, насколько оно сейчас кстати! Я так понял, Витя вам уже кое-что показал?

— Да, — пролепетала смущенная Аля. — Это… так удивительно! Я даже не знаю, как сказать…

— Значит, вы наша! — кивнул Марк Николаевич. — Я так и думал. Погодите-ка, погодите… — он слегка приподнял за подбородок её лицо, отошел на шаг, вгляделся пристально… Господи, вот она, Лиза! Живая, настоящая Лиза! Ох, простите! — он немного смутился. — Я никак не могу найти актрису на главную роль. Хотите посидеть на репетиции? Она начнется через полчаса, а пока пообщайтесь с ребятами. Витя, Макс подошел?

Из-за занавеса показалась Витина голова. Он глядел на Далецкого как кролик на удава, но при этом взгляд был полон немого обожания.

— Да, он здесь, Мастер! В репзале.

— Сколько раз я просил не называть меня так! — загремел Далецкий. В гневе он был ещё интереснее!

— Простите, Марк Николаевич! День сегодня какой-то дурной…

— У кого дурь в голове, для тех всякий день дурной! — все ещё не остыл тот. — Запри зал и покажи Але студию, а потом познакомь с ребятами. Только без дурацких приколов, пожалуйста!

Он кивнул Але, резко повернулся и вышел, все ещё сердясь, судя по всему. И что это его так раздосадовало?! Обычное слово — мастер… А он прямо весь перекосился с досады. А вообще-то классный мужик! Аля таких только в кино видела: элегантный, подтянутый, а уж как хорош… Н-да, от такого можно голову потерять. Наверно, все девчонки тут в него влюблены!

"А ты не смей! — запретила она себе даже думать об этом. — Если у тебя в голове одни романчики, да поцелуйчики, то ты сейчас же повернешься и пулей отсюда вылетишь, ясно! Если уж и оставаться, то не для этого…"

Витя уже спешил к ней, болтая руками, и, заперев зал, повел на второй этаж. За дверью открылось просторное помещение, одна стена которого была зеркальной, а на противоположной на уровне подоконников укреплена на кронштейнах круглая деревянная палка.

— Это балетный станок, — пояснил Витя. — Три раза в неделю — балетный класс. Это чтоб свободно владеть своим телом. После ломает — жуть! Точно весь день вагоны грузил!

— Эй, грузчик, познакомь с девушкой! — у зеркальной стены в глубине зала сидели на полу трое: две девчонки и парень с волосами, забранными в хвост на затылке. Он лениво поднялся и не спеша направился к Але, оказавшись очень прямым и высоким. Выглядит — умереть! Эдакий демонический красавец! Просто Тимоти Далтон в молодости… Девчонки умолкли и выжидательно уставились на нее.

— Это Аля, — торжественно представил её Витя-Мирон. — Марк Николаевич велел ей все показать-рассказать. Она нам зеркало привезла. Старинное! Классное, обалдеть!

— Максим, — без улыбки, оглядывая её с головы до ног, как какую-нибудь неживую статую, сказал красавец. — Это Маруся и Тая, — он кивнул в сторону девочек. — Сейчас к нам Маня выплывет из гнезда. А потом и другие подвалят. Ты театром интересуешься?

— Ну, не то, чтобы очень… — так же лениво протянула Аля — не хотелось показывать виду, что она прямо с ума сходит, лишь бы попасть в их число! — Просто смотрю, как у вас…

— Да ты не думай — у нас клево! — встрял Витя. — Тут такая жизнь, улёт! По крайней мере не заскучаешь.

— Старик, ты отлезь, — тихо сказал Максим. — Я сам разберусь.

Витя послушно примолк, но остался на месте, готовый в любую минуту продолжить экскурсию.

— Значит так… — Максим подвел её к девочкам. — Девчонки, Аля мечтает влиться в наши стройные ряды. — Она было вытаращила на него глаза: ведь ничего такого не говорила, но он, не обращая внимания, продолжал. Просветите человека, а я пойду наверх этот чертов канделябр доделывать… и с тем немедленно испарился.

— Привет, — с пола поднялась рыженькая стройная девочка в длинной юбке до пят с грустными выразительными глазами. Они были огромные, ясные и голубые как апрельское небо. Ей бы, Але, такие глаза! Девчонку чуть портил несколько вздернутый носик, но в остальном она была просто класс! — Меня зовут Тая. Афонина… — добавила она тихо, точно смущаясь своей фамилии. А это Маруся.

— Привет! — та протянула руку, так и не оторвав задницу от дощатого пола. Сидела, скрестив ноги, в одних носках, а видок — тот еще: короткие волосы выкрашены в какой-то чумовой фиолетовый цвет, ногти покрыты темно-зеленым лаком, глаза обведены черным, как некролог о покойнике. На пальцах — какие-то идиотские перстни с черепушками, в каждом ухе — по три серьги… Небось обкуривается до опупения и тащится от какого-нибудь идиота, лабающего рэп или хип-хоп…

— Чего вылупилась? — Маруся добродушно хмыкнула, оттопырив полную нижнюю губу. — Хочешь, мы и тебе волосенки в такой цвет покрасим? А лучше в радикально-зеленый — тебе пойдет… — и она рассмеялась каким-то утробным смехом. — Притаранила, значит, зеркало? Маня все про него вспоминала. Живое, говорит… Ты тогда какая-то смурная была… ну, когда мы на вас обвалились. А меня не узнаешь? Это ведь я тогда у тебя танцевала. Ну, в малиновой юбке!