Зеркало миров - [55]

Подделки вышли на славу, а базар удачно снабдил всем необходимым — пусть для этого пришлось два дня закупать вещи и «образцы товаров» под разными личинами. Зато едва караван-сарай скрылся из виду, чужаки из Империи немедленно исчезли, и вместо них появился молодой господин Сафар. По наказу достопочтенного родителя он едет искать достойных покупателей на ткани, которые его семья изготавливает в своих мастерских и покупает у горцев. Соплеменнику без труда теперь удалось обзавестись парой коней вместе с вьючными ишаками. Хотя торговаться с лошадником «для легенды» пришлось чуть не полдня. Теперь небольшой караван степенно ехал от селения к селению, от города к городу. Можно радоваться… вот только очень уж раздражала частая перемена погоды. Войны за венец правителя разрушили оросительные каналы по всем южным провинциям, а человеческая жадность высосала из тамошней земли оставшиеся соки — потому отделявшая Шахрисабз от Заповедного леса пустыня изрядно выросла, испортив климат и насылая засухи.

Во владениях падишаха Ислуин был впервые, потому с интересом наблюдал за смуглыми людьми, так похожими на глину — из которой, по преданию, и сотворил их бог Тадж. Вдохнул душу в слепленные младшими братьями фигурки. Что-то осталось таким же, как и на родине, что-то изменилось… Словно смотришь на знакомый предмет в кривое зеркало. Те же бесконечные мосты на дорогах — горбиками перепрыгивают через арыки, вдоль которых высятся древние карагачи с чернеющими на сучьях огромными гнездами аистов. Те же голые зимние сады и поля — разве что земель под ячмень и пшеницу отведено куда меньше, теперь больше растят хлопок. Как и в его мире, вдоль дороги стоят небольшие деревни с домами-мазанками, разве что выглядят куда беднее. Амбаров под зерно почти нет, и скот здешние дехкане стараются не держать. В городах неизменные улочки, где арба, проезжая, боронит по обе стороны глиняные заборы, а на площадях — высокие минареты с узорными изразцовыми шапками, на которых утром и вечером горит огненный блеск зари. Сверху жрецы-улемы каждое утро и вечер призывают молиться Таджу. Не изменились ни дымные чайханы, где можно заказать и душистый настой, и жирный плов, ни пестрая сутолока базаров, где бойкие зазывалы кричат, расхваливая лучший в мире товар от медных кувшинов до шёлковых платков и шитых золотом халатов.

Только люди совсем другие. Ислуин помнил детей Таджа иными: полными смелости, честного лукавства и благородной хитрости. Они гордились своей землёй и потому великодушно относились к любому чужаку. Пусть восхитится красотой девушек, что по весне, сняв платки и сменив платья на шаровары, соревнуются в лихих скачках. Пусть склонится перед мудростью улемов, когда седобородые старцы затеют диспут о толковании священных книг или об устройстве мира. Пусть позавидует мастерству чеканщиков и оружейников, чей дамаск спорит с булатом гномов. Бывало, города Южного союза ссорились между собой — но сразу забывали обиды, едва враг ступал на их землю. Во время первого нашествия армия орков сумела войти в страну — обратно не вернулся ни один завоеватель.

Здесь всё было по-другому. Здесь правили трусость, жадность и зависть. Каждый, от правителя города до нищего дехканина знал, что главная добродетель — вовремя склонить голову перед высшим и хлестнуть плетью низшего. Улемы больше не спорили в поисках истины, зато призывали не раздумывая следовать воле падишаха, объявляя её божественным законом. Дети Таджа больше не гордились своим величием, а презирали чужаков, боялись и завидовали соседям. От полного разорения падишаха спасал только хлопок, который охотно покупали и в заснеженных владениях ярлов севера, и на островах благодатного юга. А государство от гибели — непроходимые пески и то, что искусство строить дальние порталы прочно забыто. Но если оркам удастся как-то пересечь пустыню, то страна падёт сразу. Шахрисабзсцы предпочитали от любой беды прятаться поодиночке, надеясь, что смертный покров заденет только соседа. Прежних южан Ислуину напоминали только горцы — не зря жители равнин ненавидели их даже больше, чем пришельцев из далёких краёв.

В нужный город попасть не удалось, там начались волнения среди крестьян и ремесленников. Для страны регулярные, но бессмысленные бунты в отдельных провинциях были привычны, как привычен и результат. Сожгут с десяток домов самых ненавистных кади и вельмож, поверят обещаниям посланника шаха «наказать и разобраться» и разойдутся по домам. Спустя пару недель через одного «бунтовщики» окажутся на каторге или в рабском ошейнике. И не важно, громил ли ты дворец эмира или сидел в это время дома. Оставшимся посадят на шею нового взяточника — и жизнь потечёт по-прежнему. Вот только ждать, пока всё успокоится, Ислуин не мог, да и расспрашивать боящихся собственной тени людей трудно. Оставалось только развернуть коней и ехать прямо на запад, досадуя о бестолково потерянных днях.

Словно в извинение за неудачу, судьба в первой же чайхане на идущем к побережью тракте подкинула Ислуину неожиданного, но полезного спутника. Почтенный савдогар Джаббор-баши тоже ехал к океану и был рад разделить дорогу с юношей своего сословия. Тем более что торговал он хлопком-сырцом и мифическому «отцу» магистра был не конкурентом. Мужчина любил «общение с образованными людьми» и ещё больше обожал давать наставления «молодому человеку вдвое младше себя». А кроме того — рассуждать о смысле жизни, приводя в пример то, что знал, слышал и видел во время поездок по своей стране и соседним государствам. Незаметно для себя купец умудрялся рассказывать множество ценных и нужных магистру сведений. Особенно когда «юноша по неопытности выбалтывал интересные сведения о торговле» — Джаббор сразу становился довольным, открывал «шлюзы своего глубокого озера мудрости», и поучения изливались неудержимым потоком. Оставалось направлять беседу в нужное русло.