Зеркало мира - [32]

— Что случилось? — воскликнул Ярослав, обращаясь к подчинённым и глядя, как городская стража на лодках пытается подойти к «Палладе».

Подхваченное ветром судно быстро увеличивало разрыв, но вопрос остался без ответа. Впрочем, первого взгляда на группу носильщиков хватило, чтобы предположить события. Они были пьяны. Ярослав глянул на Шведова, глаза его блестели.

— Ты тоже датый? — возмущённо воскликнул он. — Я назначил тебя старшим!

— Но ничего не случилось!

— А это кто за нами гонится? — Ярослав качнул головой в сторону преследователей, — Сейчас же отвечай, что произошло? Нельзя ни на минуту оставить! Вляпаетесь!

Взглянул на Юлю. Девушка пьяна не менее других. Злобно скомандовал:

— Марш в каюту!

Затем обратился к команде:

— Кто мне объяснит, что произошло? Подрались или кого–то ограбили?

Бомба отрицательно замотал головой.

— Подрались, — сокрушённо согласился Анатолий.

— Никого не убили?

— А кто его знает? — махнул он рукой.

— Так! — решительно подвёл черту Ярослав. — Все знают, что бывает за пьянство?

Провинившиеся обречено закивали головами. Ехидно уточнил:

— Экзекуция завтра поутру, когда протрезвеете! Сечь под допингом — впустую переводить труд палача и нервы капитана…

Глава 8

Море встретило «Палладу» свежим встречным ветром. Она, отчаянно маневрируя, пробивалась сквозь набегающие потоки тёплого воздуха. Наступало время южного муссона и ожидать попутного ветра не приходилось. Если не принять экстраординарных мер, можно стоять, ожидая погоды в устье Кандо до середины лета, когда с севера пойдут караваны с зерном. Понимая бесперспективность ожидания, Ярослав принял решение продвигаться вперёд короткими галсами максимально круто к ветру, как это позволяла конструкция корабля. К сожалению, за первый день пути продвинулись вперёд от силы на пятьдесят километров, но и это, по мнению Ярослава, было лучше, чем совсем ничего. Уже к вечеру следующего дня выяснилась бесперспективность коротких манёвров, и не сильно утомляющих команду, но неприятных. Уже в первую ночь Ибирин предложил встать на якорь в знакомой бухте. Ярослав возразил:

— Какой смысл тратить время на бесцельное стояние у берега по ночам?

Их разговор слышала вся команда. Ярослав продолжал:

— Я понимаю, движение ночью опасно к северу от мыса Матапан, где море усеяно рифами. Здесь их не вижу, а ты и сам утверждаешь — море чисто до Риналя. Что мешает идти ночью? Мы умеем ходить по азимуту и знаем, в каком направлении проходит берег. Даже если ветер сменится, мы не приблизимся к нему в кромешной темноте, я всё рассчитаю.

Скрепя сердце кормчие согласились на эксперимент, но остались при своём мнении, то есть, категорически против.

Всю ночь Ярослав вёл «Палладу» в открытое море правым галсом под пятнадцать–двадцать градусов лагом к ветру и берегу, конструкция не допускала большой угол, корабль начинал дрейфовать.

Когда рассвело, команда схватилась за голову, берега не видно. Они находились в открытом море. И хотя в бинокль просматривалась тонкая полоска, чувство оставалось неприятное. Никто из команды не удалялся от берега. Даже Ибирин ходил на Рух от одного видимого на горизонте острова к другому, и ни в коем случае ночью.

Конечно, Ибирин и Зенон, понимали, в каком направлении плыть, чтобы берег стал осязаемо ближе. Остальная команда, да и большая часть землян по неопытности находилась в смятении пока берег вновь не стал виден невооружённым глазом. Тогда все вздохнули с облегчением. К концу дня приблизились настолько, что «Паллада» вернулась на вечерний курс, и Ярослав смог произвести счисления, а Ибирин определиться, где находятся. Оказалось, за сутки прошли семьдесят пять километров по прямой, что значительно больше, чем в первый день. Ярослав высказал мнение, что когда будет опыт, то смогут проходить большее расстояние. Во всяком случае, всё удалось, и движение в открытом море более не вызывало сдержанный ропот команды.

* * *

Двое суток последовательно удалялись и приближались к берегу в медленном, но неуклонном движении на юг. Погода стояла великолепная, ветер свежел, но в меру. «Паллада» скользила по изумрудной глади моря, взбивая килем пенные буруны. Команда в бодром состоянии, хотя значительную часть припасов съели, но рыбная ловля пополняла рацион. Все понимали большую перспективность хоть и медленного, но движения, чем бессмысленное стояние на якоре.

Меж тем, несчастье пришло не с той стороны, с которой могли ожидать. На третий день заболел матрос–агеронец. Врача на корабле не было, и его роль занимал в меру сил любой член команды. Если быть точнее, то Горх — так звали моряка — стал недомогать накануне, но никто не обратил внимания. Мало ли что с человеком. Утром третьего дня по выходе из устья Кандо ему стало плохо, поднялся жар, и он потерял сознание. Ярослав, не будучи медиком ни по профессии, ни даже по натуре, как это водится, измерил температуру и приказал выделить отдельное место на палубе подальше от других. Быстро выяснилось — симптомы болезни очень похожи на признаки уже виденной им полгода назад эпидемии в Изумрудной долине.

Скрыть факт страшной болезни не представлялось возможным, да и не было смысла. Наоборот, следовало провести все необходимые меры предосторожности. В первую очередь выделить место для карантина, что на корабле подобном «Палладе» затруднительно, особенно при скученности, которая царит на борту. Обращаясь к команде, Ярослав потребовал: