Зеркало мира - [23]

Борт «Паллады» после перестройки оказался в среднем выше бортов обычных местных кораблей. Матросы уже сняли кожаные тенты с товаров, уложенных на дне в живописном беспорядке. По первому впечатлению здесь всё, что может пожелать душа небогатого поселенца: плуги, бороны, сельхозинвентарь, но количество не большое (два–три лемеха, десяток борон, кузнечный инструмент). Так же обстояло дело с тканями, едва четверть предложения составляла вновь пошитая одежда: туники, хламиды, плащи и шляпы. Остальное ношеные вещи различной степени дряхлости. Тот же процент металлолом в отношении вещей новых или отремонтированных. Одним словом, не корабль, а лавка старьёвщика. Имелось даже битое стекло в отдельно стоящей корзине. Ярослав, взяв в руки обломок когда–то изящной стеклянной вазы, сочувственно спросил:

— Вижу, дела Ваши, уважаемый Хадид, идут далеко не блестяще?

— Не то слово, Оуна наватаро, — сокрушённо кивая головой, согласился старик, — но жаловаться — грех, благодаря помощи предков свожу концы с концами.

— К сожалению, мне Вас порадовать нечем. Всё это нам не нужно.

Зенон с Ибирином, молчаливо глядя с высоты фальшборта на корабль, заваленный хламом, наконец, не утерпели, и младший из братьев сказал:

— Дхоу наватаро, пора бы в путь, здесь нет ничего полезного…

— Оуна наватаро, — немедленно перебил его торговец, обращаясь с вызовом, — а что бы ты хотел?

— Кхе, — крякнул в ответ Ибирин, — он спрашивает, что бы я хотел. Да ты от рождения не видал таких вещей…

— А всё же? — не унимался торговец.

Братья переглянулись.

— Железный нагель.

Торговец задумался, и Ярослав уже подошёл к борту, чтобы подняться на «Палладу», когда Хадид воскликнул:

— Есть! Есть железный нагель, — бросился к куче металлолома и после откидывания мешающих предметов извлёк из–под самого дна пруток железа толщиной в полтора пальца, — во! — поднял над головой.

Со стороны агеронцев, наблюдавших за сценой с надстроек корабля, раздался дружный смех и реплики:

— Это же кочерга!

— Зато какая кочерга! Из самого храма в Ругоне. Можно сказать, святая! Сколько даров богам она приобщила к горнему миру…

— Не бреши, — отмахнулся Ибирин, — такими кочергами пробивают опоку в домнах.

— Клянусь предками, она из храма в Ругоне. Если сделать из неё нагель или другой такой гвоздь, корабль приобретёт в своём теле талисман и защиту богов.

— Ха, — гаркнул Ибирин, не веря в слова торговца.

Другие матросы, в свою очередь, смотрели на кочергу иначе, чем кормчий. Менее искушённые в жизни и более доверчивые, они с большим трепетом относились ко всякого рода приметам, поверьям, артефактам, в том числе и к разным святым предметам. Следует отметить, что «Паллада» уже имела на своём борту деревянную ступень из храма в Витри и небольшой якорь, сделанный из камня разобранного храма где–то в горах Риналя. Говорили, он держит лучше, чем все другие вместе взятые. Обе реликвии были тщательно подписаны и достались современному экипажу вместе с кораблём. По этой причине, не обращая внимания на слова Ибирина, матросы уже тащили заначку, чтобы сложиться и выкупить кочергу. Даже Зенон взглянул на брата осуждающе.

Ярослав, видя как легко обманул его моряков хитрый торговец, тем не менее не стал противоречить, из храма эта кочерга или просто шуровка. В любом случае делает её реликвией вера людей, а не природная принадлежность. И чудеса творятся не потому, что данный пояс касался тела какой–то святой или даже самого бога, а потому что творит чудеса человеческая вера. По вере и чудо.

Ибирин, видя глупость происходящего, сплюнул за борт и отвернулся. Матросы уже отдавали серебряки, и Ярослав, опасаясь за переплату, заранее одёрнул торговца:

— Из кочерги этой действительно при некоторой сноровке можно сделать хороший нагель, но не проси много. Я знаю цены на металл, тем более горелый.

— О, нет, Дхоу наватаро, я не прошу много, лишь пять долей серебра.

— Чтож, за простую крицу дают в Агероне десять долей. Цена стоящая, покупайте.

— А Вы, Дхоу, сделаете нам нагель? — не совсем уверенно спросил один из рядовых матросов.

— Если хорошо попросите, — согласился Ярослав, перелезая через борт.

Пока шёл обмен, торговец, как бы между прочим, спросил:

— А у вас есть что продать, возможно, старая одежда, лом, бой, что везёте.

Любопытному торговцу ответил Ибирин:

— Ни боя, ни старой одежды у нас отродясь не бывало, тем более железного лома. Корабль только отремонтирован, подобрали всё до гвоздя, а везём мы пеньку, канаты и лошадей в Риналь, да таких, что тебе, старик, отродясь не видать и денег не скопить.

— И какая цена на лошадей?

Вопрос этот поставил всех в тупик, особенно Ярослава. Сколько могут стоить их лошади в Ринале? Олег по этому поводу инструкций не давал.

— Кстати, сколько могут стоить лошади? — спросил он у Ибирина.

Тот задумался.

— Если за модонского или степного хорошего коня дают три золотых, то за крупного и крепкого десять, а за лучшего могут дать тридцать. Ну а у нас такие кони, что и цены им нет, лучше лучших.

— Тогда пятьдесят? — предположил Ярослав.

Ибирин пожал плечами:

— Как договоришься…

Хадид всё слышал, поглядывая то на одного, то на другого и молвил с вызовом: