Зеркало мира - [113]

Колесница перегородила путь каравана и охрана, хватая копья и луки, поспешила в голову колонны к месту разворачивающихся событий. Коэн счёл за лучшее до времени не дёргаться, но перепалка между колесничим и караванщиками затянулась, и ему поневоле пришлось вмешаться. Кто может знать какие гадости о нём говорит риналец и как среагируют безмозглые дикари. Ну а о смертных грехах, мог представить.

Коэн проследовал в голову колонны, понужая лошадей идти рысью, остановился рядом с Моне Гаят, и высказал всё, о чем думает. Старший караванщик повёл себя в начале перепалки нейтрально, давая понять чужаку, что с ним не собираются считаться, но когда тот стал угрожать, караванщики явно испугались. Они не особо боялись одинокого колесничего, но вред от именно этого воина мог стать слишком серьёзен. Моне с неприкрытым упрёком высказался в адрес Коэна.

— Может вы и служитель Асмаила, но у нас нет желания ввязываться в чужие дела.

— Но мы договорились… Я заплатил за защиту… — пытался урезонить его Коэн.

Караванщик отрезал:

— Если быки пострадают, никаких денег не хватит, чтобы восстановить раззореный караван. Мы станем лёгкой добычей для мелких банд. Я не знаю, причину неприязни, да и не хочу знать, кто из вас прав, а кто нет. Но позвольте спросить, почему вы так боитесь этого колесничего, он не выглядит серьёзным противником. Вас двое с возничим, хорошо вооружены, и кони успели отдохнуть. Сразитесь и убейте этого чужеземца.

— Я не воин, — с вызовом ответил Коэн, — я служитель. Если кто–то избавит меня от врага, хорошо заплачу.

Моне саркастически рассмеялся:

— Это в Семнане можете найти наёмника, а здесь дураков нет. Сами заварили кашу, сами расхлёбываете. Забирайте деньги, когда брал я не знал, что всё так серьёзно. — Моне достал из кошеля, подвязанного на поясе, пять золотых долей и с силой вложил в руку Коэна. — Убирайтесь, я не желаю жертвовать жизнями своих людей и животных. Вы я вижу изрядный трус — у Вас хорошие кони и ещё есть шанс бежать.

Коэн достал из мешка горсть золота и показал караванщикам.

— Если вы защитите меня от врага, я заплачу в двадцать раз больше, чем обещал, вы станете богатыми людьми.

Один из охранников, рослый, крепкий муж, прельстясь блеском золотых слитков, угрюмо протянул:

— Гаят… может стоит…

В глазах многих караванщиков мелькнул алчный огонь.

Моне в ответ вскипел. Воин рискует только своей жизнью, а он всем караваном и многим другим: семьёй, богатством. Риск слишком велик.

— Нет, не стоит! — вскричал он, глядя в упор на воина, округлившимися от гнева глазами. — Я не желаю терять ни людей, ни быков. — И подняв древко копья ударил одну из лошадей упряжки Коэна. Вновь крикнул, обращаясь теперь к нему. — Вон! Иди и реши всё сам. Умри или победи. Его возмутила даже не столь запутанная ситуация, сколь безумная трусость этого ничтожного человека.

Почувствовав боль, левая упряжная дёрнула, правый, почувствовав посыл к движению, с места перешёл на рысь, и колесница устремилась вперёд в сторону от стоящих на месте повозок. Коэн с трудом удержал животных, натягивая поводья, но в этот момент одна из заводных с диким истошным ржанием встала на дыбы, пронзённая в грудь стрелой.

В тот же миг всё пришло в движение, засуетились стремящиеся укрыться люди, почувствовав смерть, заржали обезумевшие лошади. Заводная рухнула о земь, как подкошенная, резко дёрнув колесницу с такой силой, что Коэн улетел от одной стороны борта к другому. С криком:

— Режь! — Коэн сгруппировался, погоняя упряжку рожном, и понимая, что следующая стрела будет его, если они промедлят хоть секунду.

Возница быстро освободил повозку от сдерживающего её повода убитой лошади, и они понеслись вперёд, не разбирая направления, и с места переходя в галоп. Коэн не собирался выполнять глупые предложения дикаря, — сражаться и подвергать риску бесценную жизнь. Он Коэн не из тех. Если есть последняя возможность бежать, он сделает это. Если нет… найдёт другой способ.

* * *

Ярослав глупо промазал, когда лошади беглецов дёрнули вперёд и вышли из сектора людей и повозок каравана. Он только и ждал благоприятного момента, стоя в колеснице с готовым к выстрелу арбалетом. Когда колесница беглецов рванула вперёд и риск поражения ни в чём ни повинных людей стал минимален, он выстрелил целя в головную лошадь, но как это водится, взял неверное упреждение. Вместо пристяжной попав в грудь заводной, скачущей на привязи за колесницей. Поражённая лошадь встала на дыбы и рухнула на землю. А Ярослав, чертыхаясь, спрыгнул с колесницы, чтобы занять более твёрдую позицию и вторым болтом попасть наверняка. Пока перезаряжал арбалет, беглецы освободились от убитой лошади и понеслись, не разбирая дороги. Ярослав встал на колено, тщательно выбирая упреждение, расстояние позволяло нанести точный удар.

Второй выстрел оказался лучше первого, но вновь неточен. Целясь в лошадь, попал в возницу. Человек схватился за торчащее в боку древко, ища поручни, но неудачно. Потеряв равновесие, выпал из повозки.

Второй выстрел для Коэна оказался очень удачен, можно сказать повезло. Стрелок вместо него, а Коэн не сомневался, что целят именно в него, попал в возницу, от которого давно следовало избавиться. Человек взревел как раненый бык, хватаясь за все предметы, которые могли попасть под руку. Опасаясь, что раненый может в порыве безумия выкинуть из повозки и его, Коэна, ногами и руками вытолкал прочь, прямо под копыта скачущей заводной лошади. Освободясь от лишнего груза, и схватив поводья, начал нещадно погонять лошадей, ища спасения в быстрой скачке. Он видел, как колесница врага не отставая ни на секунду, понеслась следом.