Зеркало иллюзий - [29]

Разумеется, Снейп не преминул включить их в список, и, разумеется, Пинс их вычеркнула.

Момент был подходящий.

— Зачем они тебе?

— Для общего развития.

— Я спрашиваю, – ровным голосом пояснил Люпин, – потому, что если ты хотел освежить в памяти раздел об оборотнях, то я могу пересказать его тебе. Близко к тексту. Практически слово в слово.

— Псих! – сказал Снейп.

— Начинать? – осведомился Люпин.

— Ну чего тебе от меня надо?!

— Не мне, – поправил его Люпин. – Это ведь ты полез под Иву. Зачем? Только не ври, что из любопытства: я видел формуляр. Ты уже брал эту книжку раньше. Ты лез – за мной. И ты уже знал тогда, к кому лезешь!

— Нет, – неубедительно солгал Снейп и тут же пожалел об этом.

— Снейп – голос Люпина сорвался до шепота. – В том разделе, в конце, написано, как можно защититься от оборотня и чем можно его… Что было у тебя с собой? Серебряный нож? Ведь было!.. Было?!

“А ты думал, я полезу к оборотню безоружным?!”

— Джей это понял. Он спасал не тебя – то есть не только тебя – он спасал нас обоих…

— Ты сам отвечаешь на свои вопросы, Люпин. В таком случае – зачем тебя я?

— Я сейчас… Сейчас спрошу. Я понимаю, что оборотни не вызывают симпатии у нормальных людей. Но если забыть – на минуту! – о том, что я – оборотень, что ты имеешь против лично меня? Ремуса Джона Люпина? Человека?

“То, что ты – гриффиндорец!”

— Люпин… может быть, ты и запомнил тот раздел слово в слово, но вряд ли до тебя дошло то, что в нем написано. К тебе невозможно относиться просто как к Ремусу Люпину, человеку, потому что ты – НЕ человек. Физиологически.

— Мне всю жизнь внушали обратное, – упрямо парировал Ремус.

— Значит, тебе всю жизнь врали. И учили тебя врать самому себе.

— Меня учили бороться с собой. С темной половиной себя.

Снейп пожал плечами.

— Удивляюсь, как ты до сих пор не свихнулся.

Люпин опомнился. Кому он все это говорит? Но попытался еще раз:

— В общем‑то, я хотел только спросить: кроме того, что я – монстр, что я тебе сделал?

И Снейп с удовольствием объяснил:

— Ты – темный не наполовину, а весь: так в учебнике написано. Чем и воспользовались твои дружки, отправляя меня к тебе в логово…

Люпин встал, руки у него тряслись, губы дрожали.

— Хорошо… Ладно… я – Темная Тварь. Но, будь я твоим другом – я не бросил бы тебя у Озера!

Повернулся и пошел прочь, натыкаясь на кровати.

— Стой, Люпин! Вернись! Импедимента! Ступефай! Акцио, скотина!!

Ремус не оборачивался: заклинания предсказуемо били мимо цели… хотя спина непроизвольно напрягалась в ожидании удара.

Прикрывая за собой двери (один Годрик знает, чего ему стоило ими не хлопнуть!), он услышал воркование медсестры:

— Позанимались, дорогой? Вот и славно. Но нагружать руку я бы тебе пока не советовала…

За ужином возле своего прибора Ремус обнаружил записку: “Люпину, Гриффиндор. Мы не договорили”.

Ах, так?!

Люпин трансфигурировал столовый нож в самопишущее перо и начертал на оборотной стороне пергамента: “Снейпу, Слизерин. Я все сказал!” Допил тыквенный сок и придавил пустым стаканом послание: эльфы передадут.

А вечером пришла Помфри. От злости Ремус Люпин первый раз в жизни забыл о полнолунии.

А потом волк забыл про Снейпа.

4.

Снейп привык просыпаться до побудки – без звонков и расталкиваний. Он не знал, что значит “нежиться в постели” или “подремать еще пять минут”, и ему не требовалось плескать в заспанное лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Он открывал глаза не всегда отдохнувшим, но всегда готовым огрызнуться на очередной “подарок судьбы”.

Однако на воскресный “подарочек” проснувшийся, как всегда, с жаворонками Снейп не огрызнулся, а зажмурился.

Через две койки от него Помфри разбирала постель для нового пациента, а тот, стоя к Снейпу спиной, натягивал пижаму руками, трясущимися после обратной трансформации. Обоим было не до слизеринца; пользуясь этим обстоятельством, Снейп повернулся и лег так, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим.

Потом Помфри принесла ширму, и наблюдать стало некого.

Медсестра ушла – досыпать. Снейп стянул с прикроватной тумбочки часы. Рано было даже для буднего дня – не говоря уже о выходном. Но спать совершенно расхотелось. Некоторое время Снейп следил за стрелками, прислушиваясь к неровному шумному дыханию за ширмой. Перед глазами маячили шрамы на плечах и на спине гриффиндорца.

В книгах было написано далеко не все…

Выждав достаточное, на его взгляд, время, Снейп откинул одеяло, сунул ноги в тапочки и нащупал под подушкой волшебную палочку. Оборотень после трансформации – когда еще приведется увидеть такое?

Крадучись, приблизился, заглянул за ширму. Люпин лежал на спине, одеяло натянуто до подбородка. Замерз? Но на лбу выступила испарина, русая челка намокла. Снейпу вновь припомнились мельком увиденные шрамы. Не самая удобная поза.

Словно отвечая соображениям Снейпа, Ремус дернулся было – перевернуться на бок – но что‑то его не пустило. Так поводок или цепь останавливают рывок собаки.

Какое странное ощущение… при чем здесь поводок?

Снейп зашел за ширму, стараясь не шаркать тапками и остановился у самой постели. И только тут заметил на бортике странное приспособление. В панике он оглянулся на свое ложе – нет, у него ничего подобного не было… обычная кровать. С бесконечной осторожностью Снейп приподнял край одеяла…