Зеркало иллюзий - [2]

…Я еще не забыл себя студентом. Это и хорошо, и плохо.

Хорошо – я знаю все их уловки. Между прочим, мы были изобретательнее. Выскочек ставлю на место сразу же – не люблю натыкаться на собственное отражение в случайных зеркалах. И еще я помню идиотов с собственного курса и могу с полной ответственностью утверждать: нынешние так мало чем отличаются от прежних, что разницей смело можно пренебречь. Благодаря этому я уже заработал репутацию провидца, который знает наперед, что случится в следующий момент. Хотя не надо быть второй Трелони, чтобы напророчить взрыв котла, с которым ТАК обращаются:

“Мисс Флегг! Ваш котел сейчас… Впрочем, ваш котел уже. Вы слушали мои объяснения? Минус десять баллов Рэйвенкло!” “Ну вот, накаркал!” – слышу я недовольное ворчание из‑за второго стола слева, непосредственно за пострадавшей мисс.

“Еще минус десять баллов Рэйвенкло! И плюс десять баллов – Слизерину. Да, мистер Морган, вы не ослышались, я сказал “Слизерину”, а не “со Слизерина”. За то, что вы сейчас подумали – очень правильно подумали: у меня действительно получилось бы лучше. Что получилось бы – зелье или прорицания? И то, и другое. Нет, ваших мыслей я не читаю… в данный момент. Они у вас на лбу написаны. Печатными буквами. Крупными”.

Забавно, как кстати мистеру Моргану понадобилось вдруг стереть со лба испарину…

Интересно, кто еще позволит себе косо обо мне подумать – по крайней мере, у меня на занятиях?

Трелони была по–своему права, подозревая во мне соперника. И, кажется, она по–прежнему убеждена, что моя тайная любовь – прорицания. Хотя – какой из меня ей соперник? Я преподаю зелья.

Еще раз, по буквам:

— Я — П–Р–Е–П–О–Д–А–Ю — З–Е–Л–Ь–Я.

Мерлин… как звучит!

Только вот поверить в это может только тот, кто совершенно – абсолютно – совсем меня не знает.

Зелья – это часть меня. Это лучшая часть меня. Иногда мне кажется, что они текут в моих жилах… вместо крови. Я не могу преподавать их. Потому что это значило бы – делиться собой. Отдавать часть себя… добровольно. Варить зелья для кого‑то – другое дело. Даже для врага. Но делиться секретами… даже программными…

Я не могу поверить в то, что я все‑таки это делаю.

Ну да, это банальная – вульгарная – примитивная ревность. Меня спасает только то, что учить приходится тому, что любой нормальный маг способен освоить и без преподавателя (я же освоил!). Возможно, когда‑нибудь я и переступлю через сие недостойное чувство. А пока именно оно диктует мне преподавательскую манеру максимальной отстраненности: я пишу на доске рецепт и наблюдаю за процессом.

У кого не получилось – я не виноват.

У кого получилось – тоже.

Вообще, при чем тут я? Есть же учебники!

А плохо – что и они меня знают. Не все, конечно. Первокурсники смотрят настороженным и внимательно – как‑никак преподаватель. Которому, между прочим, в конце года экзамен сдавать. Ну да, я дал это им понять. Прямым текстом.

Но старшие…

Сегодня на паре меня прошиб холодный пот. Первый курс варил зелье… простейшее зелье – от фурункулов. А я просматривал планы на семестр и вдруг понял, что нынешний седьмой курс – это те самые, кто видел меня на пятом. Я учился с ними. Они видели меня студентом – и не в самые лучшие минуты жизни. И это к ним я иду завтра…

Где ты, моя преподавательская манера максимальной отстраненности? Где наспех отработанный имидж сурового преподавателя? Где до сих пор не подводившая меня способность, входя – не в класс – к Темному Лорду! – оставлять за порогом скверное самочувствие, плохое настроение, тревоги и сомнения?

Встреча с прошлым – не слабее Круциатуса.

Мне очень захотелось воспользоваться Обливиэйтом, чтобы, ловя на уроке взгляды, не понимать их значения… Остановило только то, что тогда я забуду заодно и кому и за что должен.

…

Я мыслю – следовательно, существую.

Существую… вот именно, я – существую

А они – живут!

ОНИ – это все, кроме меня. Маглы Паучьего Тупика. Чистокровные Слизерина. Студенты. Преподаватели.

Не–на–ви–жу!

За то, что они все – на своем месте.

И только я… Волшебник в Паучьем Тупике. Полукровка в Слизерине. Уже не студент. Еще не профессор. Я всегда и всем проигрывал. Даже грязнокровкам. Потому что те не стеснялись объединять в себе силы обоих миров. И становиться вдвое сильнее. А я всегда пытался отсечь от себя половину, которая не давала мне обрести законное место в мире волшебников. Я всегда считал, что это моя магловская кровь делает меня слабым.

Почему это не мешало другим?

Особенно Мародерам. Вот для кого “своего места” попросту не существовало. Вообще. Чистокровные, полукровка и маглорожденная Эванс. И оборотень! И никто из них никогда не слышал от других про “свое место”. Или слышали – и смеялись в лицо тому, от кого слышали. Потому что они – жили. Ярко, страстно, без оглядки, не сбрасывая скорости на виражах, захлебываясь смехом и ветром, и финтами Вронского. И не думали, срываясь в пике, что из него однажды можно и не выйти…

Ненавижу!

До зубовного скрежета канувшего в прошлое подростка, который там, в моем прошлом, не сводил глаз со своего отражения в зеркале и не мог понять: чем он – хуже?

Я уже давно не подросток.

Но по–прежнему смотрю в зеркало и все так же не понимаю – почему?