Зеркало для слепого - [4]

Откуда-то появились африканцы, возглавляемые белозубо улыбающимся мистером Мбаго. Тот стал разрезать на части огромный ананас, почему-то называя его зеленым кардамоном, и укорял Родика за то, что он забыл про Танзанию. Перед глазами поплыли картинки Занзибара, и Родику почудилось, что он парит в воздухе, а под ним расстилается изумрудный океан, испещренный тенями островов и коралловых рифов. где-то вдалеке он услышал свое имя и почувствовал под головой что-то холодное и твердое.

— Просыпайся. Пойдем на наши места. Здесь очень ветрено и брызги замучили, — сказала Окса.

Оглядевшись, Родик вспомнил, что они на катамаране.

— Я, похоже, заснул, — отозвался он. — Пойдем. Сон мне снился… Странный какой-то.

— Не рассказывай, это плохая примета. Вставай.

— Встаю, встаю. Потерпи две минуты. Дай прийти в себя.

Родик принял вертикальное положение и осмотрелся. Пока он спал, облик моря изменился. Вода потемнела и покрылась белыми барашками. Катамаран, не справляясь с волнами, то поднимался на их гребень, то падал, издавая глухой стон. На корме действительно уже было неуютно. Покрашенные белой краской металлические детали стали холодными и мокрыми. Ветер прессовал лицо и трепал волосы. Однако возвращаться в духоту каюты все равно не хотелось.

— Иди. Я еще здесь посижу, — спрятавшись за выступ кормовой надстройки, сказал Родик.

— Хорошо. Не засиживайся. Простудишься, потом будешь в Стамбуле чихать.

— Ладно, ладно… Иди… Там небось кино показывают. Мне не холодно. Скоро приду.

Море менялось на глазах. Волны стали огромными и открывали по бортам катамарана глубокие водяные ущелья, в которые тот проваливался так, что, казалось, вот-вот огромная водяная стена обрушится всей своей мощью на палубу. Однако катамаран выныривал и начинал балансировать на очередном гребне волны. Потом все повторялось. Явно начинался шторм.

«Вот они, обещанные «метеорологические условия», — подумал Родик. — Припоминаются испытанные во время плавания в Японию ощущения. Надо пойти в каюту и посмотреть, что с Оксой. Не дай бог опять заболеет морской болезнью».

Родик попробовал встать, но его бросило назад на сиденье и обдало соленой водой так, что он на какие-то мгновения потерял ориентацию в пространстве.

— Ничего себе. Баллов шесть, не меньше, — заметил он, цепляясь за скользкие и мокрые перила лестницы. — Придется рубашку менять.

В каюте действительно показывали какой-то зарубежный видеофильм. Пробравшись на свое место, он спросил Оксу:

— Как твое самочувствие? Похоже, будет шторм.

— Пока ничего, хотя качает очень сильно.

— Что показывают?

— Ужастик. Я сюжет пока не поняла. Думаю последовать твоему примеру и вздремнуть.

— Поспи, — одобрил Родик, пытаясь вникнуть в суть фильма.

Однако переводчик говорил за кадром каким-то прерывающимся гнусавым голосом, и за ударами волн о корпус катамарана и людским гомоном разобрать что-либо было трудно. Да и качество пленки оставляло желать лучшего.

Оставив попытки включиться в просмотр, Родик достал детектив, думая почитать, но из-за качки он никак не мог сосредоточиться. Несколько раз вернувшись к началу повествования, он захлопнул книгу и закрыл глаза, стараясь расслабиться. Вероятно, он опять заснул. Разбудила его Окса.

— Родик, мне очень плохо. Хуже, чем было на Поповке, когда плыли в Токио. Выпусти меня. Я пойду в туалет. Меня очень тошнит, — жалобно сообщила она.

Родик спросонья не сразу понял, о чем его просят, и уставился на Оксу в недоумении, но ее помутневший взгляд и неестественная желтизна лица все прояснили.

— Лучше сиди на месте. Пойдешь — еще больше укачает. Вот, возьми пакет.

— Выпусти меня быстрее! — взмолилась она.

— Ну, беги, — поднявшись с кресла и еле устояв на ногах, согласился Родик. — Гальюн вниз по лестнице, сразу направо. Может, тебя проводить?

Окса ничего не ответила и, цепляясь за спинки кресел, заспешила в указанном направлении. Родик, поколебавшись и решив, что помочь ей нечем, занял свое место. Сон пропал. Родик посмотрел на экран и понял, что показывают уже другой фильм, но сосредоточиться на его сюжете он не успел. Появилась Окса. Лицо ее приобрело землисто-желтый оттенок, покрасневшие глаза выражали муку. Родик, чтобы пропустить ее, встал, крепко ухватившись за спинку сиденья. Пока Окса занимала свое место, он осмотрел каюту. В приглушенном свете все казалось замершим и сонным, но, приглядевшись, Родик понял, что это не так. В соседнем ряду женщину безудержно рвало, и она то погружала голову в большой полиэтиленовый пакет, то в изнеможении откидывалась на спинку сиденья. Несколько женщин лежали, свернувшись калачиком, на полу, вероятно, считая, что так меньше укачивает. Тяжелый запах распространялся по каюте, и Родику казалось, что с каждым новым покашливанием он становился все более невыносимым. Окса с обреченным видом застыла в своем кресле. Родик испугался, что она потеряла сознание, поскольку голова ее вдруг начала болтаться, как у поломанной куклы. Он потряс ее за плечо — она среагировала. Родик немного успокоился и решил выйти на свежий воздух. Спускаясь в полутьме по лестнице, он поскользнулся и, посмотрев под ноги, с отвращением понял, что наступил в рвотную массу. На нижней палубе было еще хуже. Несколько человек свесили головы за борт и конвульсивно двигались. Металлическая палуба была скользкая, как лед, то ли от людских испражнений, то ли от беспрерывно захлестывающей морской воды. Катамаран, похоже, стал неуправляемым. Его бросало в разные стороны, корпус поднимался на волнах так, будто начинал парить в воздухе. Двигатели при этом издавали пугающие звуки. Еще страшнее казалось следующее за этим падение, после которого волны перехлестывали даже через крышу второй палубы. Ужасную картину довершала кромешная темнота и зловещий рев моря. Родик посмотрел на часы — почти половина двенадцатого ночи. Они должны были уже прибыть в Стамбул, даже с учетом почти двухчасовой задержки отплытия. Вспомнились брошенные кем-то в порту слова о том, что катамаран рассчитан на волну до шести баллов, а сейчас шторм был существенно сильнее. Страх начал закрадываться в душу. Никого из членов экипажа Родик не видел. Постучавшись в металлическую дверь, он попытался ее открыть, но у него ничего не получилось. В этот момент к нему подошел человек, судя по одежде, не пассажир.