Зеркало Деметры - [15]
– Ну да… Смотрите, он отклоняется.
– Не просто отклоняется, а идет в нашу сторону.
– Расстояние – сто мегаметров и сокращается…
– Вальтер, ты накаркал.
– Подождите! Он может идти к Иверне всего лишь.
– По такой странной трассе? Ну, подождем.
– Снижается и выходит на круг.
– Уже снижается, да? Какое у него расстояние?
– Сейчас – уже меньше пятидесяти мегаметров от Лангмюра…
– Это называется не «снижается». Это называется «падает»! Пилот «чайки»! Пилот «чайки», вас вызывает Лангмюр! «Чайка», вы меня слышите?
– Сорок мегаметров…
– А скорость-то у него хоть снижается?
– Представь себе – нет.
– «Чайка», ответьте! Вы вошли в запретную зону!
– Да он уже давно в этой зоне… Управление потерял, что ли?
– Что, вместе со связью? Так бывает вообще?
– Тридцать мегаметров…
– Бывает при системных отказах.
– «Чайка», это Лангмюр! Если связь работает – ответьте!
– Что будем делать?
– Подожди. Может, он очухается.
– Ох, непохоже…
– Или пилот потерял сознание? Так может быть?
– Двадцать мегаметров…
– Если за дело берутся халтурщики – быть может все.
– Вальтер, не нуди.
– Лангмюр вызывает «чайку». Лангмюр вызывает «чайку». Лангмюр вызывает…
– Стоп. А беспилотником такой корабль не может быть?
– «Чайка»? Исключено. Только если она очень сильно переделана.
– Вы имейте в виду, что еще чуть-чуть – и он не сможет уйти из поля Лангмюра самостоятельно. Если он, конечно, неисправен.
– Десять мегаметров! И сокращается. Пора что-то делать.
– Так, ребята. Я выпускаю орбитальных роботов.
– Он неуправляем, что ли?
– Я не уверен. Как-то он странно движется…
– Роботы стартовали.
– Шесть мегаметров. Чуть замедлилось, но все равно сокращается.
– Внимание! Я, как диспетчер, приказываю. Берите его.
– Активирую программу захвата.
– Доннер-веттер…
– Так. Один из роботов приблизился.
– Магнитные захваты?
– А вот и нет! Мимо.
– Мне интересно, он управляем все-таки или нет?
– Ушел… Еще и робота покорежил.
– С ума он сошел? Или это у него компьютер сошел с ума?
– Он сейчас над морем Диксона. Если туда плюхнется – не достанем.
– Не плюхнется. Он пролетел его уже почти.
– Не туда, так в какое-нибудь другое море… Или озеро…
– Ладно. Уговорили. Я активирую гравипушку.
– Захват лучом?
– А что еще, черт побери, делать?
– Он снижается…
– Падает, Джонас. Уже точно падает.
– Ты как думаешь, он наш купол заметил?..
– Я не отвечаю за психологию ненормальных… Черт!
– Чуть-чуть бы… Повезло…
– Ох, не сглазь! Снижается… снижается… Да что он делает, ведь нельзя с такой скоростью снижаться! Сумасшедший…
– Это вряд ли он. Это программа сбрендила.
– А-а-а-а-а-а-аххх!!!
– …Все. Вмазался.
– Так. Пушку я выключаю. Роботов переориентируйте на захват цели с поверхности. Пусть берут и тащат. Очень аккуратно, он там наверняка побился.
– Прямо к нам? Под купол?
– А куда? Джонас, у тебя есть другие предложения?
– Ну… Нет.
– Прямо к нам. «Чайку» – в отдельный ангар, пилота – в госпиталь. А потом и посмотрим, кто к нам пожаловал.
11 июня 97 года
Внутри «Януса»
Когда Борислав пришел в себя, все было белым. Стерильно-белые стены, белые трубки какого-то прибора, белая постель. Матовое стекло круглого окошка…
Медицинский отсек, несомненно.
Значит, главное сделано. Он внутри «Януса».
Никаких измерителей времени в отсеке не было. Значит, придется положиться на биологические часы. Конечно, сотрясение мозга их сбивает, но… Часа полтора-два прошло, вряд ли больше. А это значит, что он еще в «Янусе». Перелет бы он заметил. Да и вряд ли они организуют перелет так быстро.
Хотя, надо полагать, избавиться от гостя здешние хозяева очень даже непрочь…
Вдруг – разрывом – пришла недавняя память. Черное небо – и огромный край планеты Иверна. Ледяной гигант. Темная бездонная сфера, почти целиком закрытая белыми клочьями аммиачных облаков; они рвались, закручивались, и можно было лишь гадать, с какой невероятной скоростью они там несутся… Впрочем, в планетолете ему было не до пейзажей. Машина прямо стонала от безумных маневров, которые он выделывал. И… да, в последние секунды стало по-настоящему страшно. Перед тем, как «чайка» врезалась в ледяную гору…
Острая инфильтрация. А что оставалась делать? Планируя эту операцию, Борислав прекрасно понимал, что идет на риск. Он поставил хозяев «Януса» перед жестким выбором: или спасти планетолет, тем самым втащив к себе под купол незваного гостя, или… Или – не спасать. И в последнем случае никаких вариантов уже не было. КОМКОНу-2 просто пришлось бы послать сюда кого-то другого.
Вызовы с Лангмюра он игнорировал намеренно: пусть наши друзья считают поведение планетолетчика странным, пусть поищут объяснений, посомневаются… В форсированных ситуациях логический туман всегда на руку активной стороне. Простейший принцип.
Ну, и что теперь будет?
Понятно, что будет. Его постараются изолировать. Долечить – и выдворить отсюда как можно скорее.
Борислав улыбнулся сам себе.
Знают ли снаружи, что он уже очнулся?
Наверняка да.
Значит, гости будут скоро.
Ну что ж, господа. Добро пожаловать. Посмотрим, как вы играете такие партии.
Он прикрыл глаза и стал ждать.
Мягкий шелест герметичной перепонки раздался меньше чем через минуту.
Борислав поднял голову.
Человек в легком синем рабочем костюме – такие частенько носят сотрудники внепланетных станций, от лаборантов до академиков. В очках. Конечно, очки – в наше время скорее причуда, гораздо проще сделать коррекцию зрения, но не будем слишком строги… Возраст – вероятно, лет двадцать пять, тридцать. И по общему облику – типичный ученый. Ну что, будем знакомиться?..
Галактика безгранична, но и она не обходится без войн. А в войне может быть только один победитель. В Галактической — побеждает тот, у кого больше энергии. Пять линкоров, идущих плотным строем, и стена огня перед ними. Командующий флотом империи Андроник Вардан знал, что огня только одного линкора, такого как «Фессалия», достаточно, чтобы выжечь целый континент на землеподобной планете, а что будет, если ударит целый флот?..
Космоопера — старый, широко известный, консервативный жанр. И все-таки она неисчерпаема, ибо ее предмет — не что иное, как история. "В то время в глубинах Вселенной, на крохотном островке одной из галактик шла война. В войне может быть только один победитель. Космос — это необитаемые просторы, а кровавые раны со временем затягиваются. Может быть, мириады звезд хранят память о них. А может быть, даже звездам суждено когда-нибудь исчезнуть. Все, что остается от давно забытых битв — присутствие человека в межзвездных пространствах".
Антон Фридман — путешественник во времени. Однажды он самонадеянно решил, что готов сразиться со страшным врагом, машиной, которая лишила человечество права выбора, и потерял всех, кого любил. Теперь, постоянно возвращаясь на шаг назад, он пытается все исправить, починить свою жизнь. Умирает, оживает и снова умирает, чтобы опять ожить и попытаться сделать, как было. Только вот… как было?
Некоторым кажется, что прошлое ушло. Нет! Оно рядом с нами, и оно не любит, когда о нём забывают…
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.