Зеркальный гамбит - [52]
– Лодырь ты, батюшка. Бездельник и болтун, – сетовала Исида.
– Так в кои-то веки не своим ходом. Высоко сижу – далеко гляжу, языком чешу, – не то отшучивался, не то винился Архипов.
Новый год встретили они в Бронницах. Отыскали на самой окраине большую бревенчатую баню с почти целой кровлей, с железной со стеклянным окошком дровяной печью. Исида натаскала с улицы поленьев, раздула огонь.
– Глядишь, завтра к вечеру до большой Москвы дойдём, – сказала и замолчала о чем-то своём.
– Вполне возможно, – потянулся довольно Архипов. – Ах! Какая вы замечательная женщина, Исида Павловна. Не устаю восхищаться широтой души вашей. И всячески благодарить.
– Самогону плеснуть? – Исида поднялась со скамеечки, потянулась к сидору. – Праздник все-таки.
– А и плесните, голубушка. Не помешает.
Пили маленькими глотками самогон. Исида из граненого стакана, Архипов из пробки от пластиковой бутылки, что кстати нашлась в наполовину сгнившем шкафчике над купелью.
– А вот всё недосуг мне спросить фамилию вашу, – протянул лениво Архипов, чтобы поддержать беседу.
– Огневы мы, – Исида с досадой посмотрела на початую бутыль и, плотно закупорив её бумажкой, сунула обратно в сидор. – Огневы.
– А внук ваш… Сергей Викторович Огнев, выходит? Депутат Госдумы? – Архипов вдруг чему-то обрадовался, заухмылялся. – Неужели?
– Он самый. Говорю же тебе – важный человек. Занятой. А вот ждет меня. Письмо прислал. Правнучки – пять человек. Вот, гостинцы им везу… Что с тех гостинцев осталось…
– Так вот оно что, Исида Павловна, дорогая моя. Всё складывается! Вот оно что! То-то я никак не мог сообразить, отчего через тридцать с лишним лет ваша нано-родня вами вдруг озаботилась. Всё ясно. Всё теперь ясно! Прелестно… Прелестно…
– Что тебе такое ясно? – Исида насупилась. Сиропный тон Архипова и то, как радостно он сучил ладошками, ей не понравились. Она бы и слушать не стала, но время было ещё раннее, сон никак не приходил, а обида от того, что как раз сегодня могла бы она быть вовсе не здесь, а в самой Наноскве, рядом с правнуками, свербила, зудела и не давала покоя.
– Ну, как бы так… Это, понимаете ли, такой политический ход. Выгода от пиара. Он же в президенты баллотируется, а тут раз… И такой интереснейший джокер.
– Ты о чем это? Не понимаю я, – забеспокоилась Исида, почуяв в тоне Архипова неприятную кислую заумь.
– Ну, глядите сами. У больших минимум два процента голосов плюс сочувствующие… ещё процентов пять. Хитёр! Ох, хитёр! – Архипов довольно откинулся на кучке набросанной ветоши и тоненько расхохотался. – Бабуля из саратовской резервации. Старушка. Большая. Настоящая. С мешком подарков. Прямо Бабушка Мороз. Хитёр! Ох, хитер! Вот всё и сложилось… А я-то всё голову ломал, никак понять не мог… Вы только не огорчайтесь, Исида Павловна. Постарайтесь понять. Это политика. Тонкий расчет… Вы тут совершенно ни при чем.
Исида промолчала. Подкинула в печь сырой щепы, молча поднялась и вышла на улицу. Луна, бокастая, лупоглазая и наглая, заливала ярко-жёлтым снег и крыши ещё крепких домов. Пустых. Брошенных. Никому давно уже не нужных больших домов. Когда Исида через четверть часа вернулась в дом, Архипов уже спал. Она подняла его, растрясла хорошенько и, чтобы старик уж окончательно протрезвел, вытащила на улицу и сунула с головой в сугроб. Несколько раз.
– Что вы… Вот зачем? К чему это, Исида Павловна? – визгливо возмущался нан, болтая в воздухе босыми (обувать его Исида не стала) ножками. – Варварство какое-то, право слово.
– Слушай сюда! Ты ведь нанонах? Хороший нанонах, да? Ушлый нанонах, раз до сих пор живой и невредимый? Так? – повторяла Исида, словно заведённая. И всё теребила старика, будто хотела выпотрошить, как того кочета. – Туда-сюда бродишь? Людей всяких больших наружу вытаскиваешь? Ведь вытаскиваешь же? Отвечай, мухоморка!
– Да, да! Я – нанонах. Да! Вытаскиваю! Исида Павловна! Прекратите! Прекратите же!
– Я ведь гостинчики… Понимаешь? Ливера бычьего, самогон… Хороший самогон! На праздники, по-человечески. Семьей.
– Отличный самогон… Да. Нанонах я… Оставьте уже меня в покое! – Архипов пытался что-то лепетать, но Исида не успокаивалась.
– Так вытащи и меня, нанонах! Не верю ни слову твоему поганому, а правды всё ж хочу! Вытащи! Пока не вытащишь – клянусь, шагу отсюда не ступлю! Сдохнем тут вместе! Маленькой хочу я быть! Мааа-ленькооой!
Выпалила – и сдулась вдруг вся. Словно из большой старухи превратилась в истерзанный неумелой хозяйкой комок теста. Ноздрястый, серый, никчёмный.
– Исида Павловна, милая моя… – Архипов схватился ладошками за голову и зажмурился. – Я вас, разумеется, понял, но это невозможно. Лет вам сколько?
– Семьдесят семь! Вытащи!
– Невозможно, голубушка. До тридцати ещё туда-сюда, а после объективно никак. Вы поймите верно, Исида Павловна. Вы не просто нано-резистентны, вы уже психологически и физиологически срослись…
– Правды хочу! Клялся сам, что вечный мой должник!
– О господи! Воля ваша… Сделаю, что могу. Только не говорите, что я не предупреждал.
День, другой, третий… Неделя.
Архипов за эти короткие дни и долгие ночи осунулся, истоньшился. Стал, словно серая трухлявая щепка. Исида же внешне ничуть не изменилась. И вела себя обычно. Поднималась с рассветом, топила печь, громыхала кастрюльками, стряпала кой-какое варево, делила на двоих. Потом садилась к окну и ждала, когда Архипов проснётся, наспех позавтракает, напялит на себя красную тюбетейку и начнет говорить. Спроси кто-нибудь Исиду, о чем точно говорил нанонах Архипов – вряд ли смогла бы она ответить. Она словно отключилась от реальности. И только изредка вдруг зачем-то цапала с подоконника тощий сидор, оглаживала его, нащупывая двухлитровую початую бутыль.
2012 год. Ростов-на-Дону. После окончания школы Макар Шорохов отказывается от поездки в Европу и остается в родном городе для того, чтобы раскрыть тайну ростовского подземелья, где пропадают люди. По телевизору крутят сюжеты о древних кладах и таинственных орденах, об оккультных науках и секретных военных бункерах. Но что из этого правда? Макар решает во что бы то ни стало добраться до истины, еще не зная, что ему придется обыграть судьбу и самого дьявола, побывать в ином времени и пространстве, потерять лучшего друга и обрести любовь.
Поклонники отечественной фантастики!Перед вами — очередной сборник популярного альманаха «Фантастика», с неизменным успехом выходящего ужедевять лет!В этот сборник вошли не только новые произведения Сергея Лукьяненко и Василия Головачева, Павла Амнуэля, Виктора Ночкина, Алексая Корепанова, Юлии Остапенко и других мастеров жанра, но и потрясающая, ироничная публицистика Евгения Лукина и рассказы молодых талантливых писателей-фантастов, еще только обретающих популярность и славу.
Приключения майора Артура Уинсли и Красавчика Баркера продолжаются. Артур в большевистской Москве. Он все еще следует приказу своего командования вывезти из России собранные контрреволюционным кружком Предметы. Красавчик же намерен устремиться на поиски Гусеницы, чтобы спасти брата. Однако планы приятелей рушатся и благодаря случайности (случайности ли) они снова встречаются. Рядом с ними опять оказывается небезызвестная Мата Хари. Хитрая пронырливая шпионка, как обычно, ведёт двойную игру. Вот только Бабочка, которой она пользуется, путает ей все карты… Исправить ситуацию может или майор, или гангстер… а лучше оба.
– А я смог бы спроектировать дирижабль. - Инженер уставился на Полковника. Помолчал ещё с полсекунды. - Я вполне смог бы спроектировать и построить дирижабль.– И мы все бы улетели на Кубу, - прошептала Милка, но её никто не услышал.
1919 год. Майор Норфолкского полка Артур Уинсли отправляется в Турцию расследовать загадочное исчезновение английского батальона. Назначение его не случайно — «Орден Рубиновой Розы и Золотого Креста» дает майору возможность вернуться в Британскую ложу Хранителей. С другого конца света в Константинополь едет чикагский гангстер Красавчик, нанятый американскими Охотниками. Ему предстоит пуститься в погоню за странными предметами. Случай сводит бандита и солдата в «Восточном экспрессе», и отныне охотиться за фигурками животных они будут вместе.
«Первый мой Новый год в Турции я ждала очень сильно. Это для меня было что-то вроде спасительного островка. Что-то нормальное и привычное внутри незнакомого (я тогда там всего месяцев четыре-пять пробыла) пугающего мира. Все эти чужие реалии, которые толпились вокруг меня, давили, уничтожали своей непререкаемой уместностью, мешали дышать, обязаны были отступить ровно в двенадцать с 31 декабря на 1 января. Я в это верила…».
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Новый, четвертый сборник серии «Зеркало», как и предыдущие, состоит из парных рассказов: один написан мужчиной, другой – женщиной, так что женский и мужской взгляды отражают и дополняют друг друга. Символы, которые определили темы для каждой пары, взяты из скандинавской мифологии. Дары Одина людям – не только мудрость и тайное знание, но и раздоры между людьми. Вот, например, если у тебя отняли жизнь, достойно мужчины забрать в обмен жизнь предателя, пока не истекли твои последние тридцать шесть часов.
У воды множество форм. Это и мрачные грозовые облака, и безмятежность заснеженных полей севера, и неудержимый поток горной реки, и первый лёд – прозрачный и хрупкий… Вода – самое беспощадное зеркало, что выявляет и доблести, и пороки. Не клянись на крови, не проливай слёз – вглядись в зеркало воды, слушай её рассказы.
В рассказах тринадцатой книги серии «Зеркало» – приключения и драмы, философские размышления и красивые фантазии, рискованные авантюры и обдуманные. Герои живут, любят и находят выходы из самых невероятных ситуаций в далеком космосе и советской воинской части, на чужой планете и в старой русской усадьбе. «Все в этом мире есть число» – говорил Пифагор. «Вселенная движется по нескончаемо повторяющимся циклам от единицы до девятки» – вторит ему нумерология.
Это первый сборник серии «Зеркало» — серии необычной, аналогов которой ещё не было. И этот сборник — необычный также. У него двойное дно, а под ним — звёздное небо. В нём тринадцать созвездий зодиака и тринадцать пар фантастических историй, и одна из каждой пары написана мужской рукой, а другая — женской. Авторы смотрятся друг в друга и в мир и отражаются в его зеркалах.