Зеркальные тени - [34]

— О, это так интересно! — она ведёт себя всё более вызывающе, дотрагивается как бы невзначай до моей руки, даже пытается убрать чёлку, чтобы посмотреть, что я за ней прячу. Я отклоняюсь, а затем спокойно демонстрирую искусственный глаз. Ещё одна безумная выходка, которая может нарушить все мои сегодняшние планы — мелочь, а неприятно, как говорится. Но к моему изумлению женщина даже не вздрагивает, продолжая улыбаться, и её улыбка не кажется вымученной.

— А почему у вас зрачок вертикальный? Это такая линза на один глаз? — она хихикает, уже немного опьянев.

Да уж, действительно, искусственный глаз сделан настолько великолепно, что только вертикальным зрачком и выдаёт своё происхождение.

Или всем рассказывать, что я эта… женщина-кошка, как в голливудском фильме. Или нет, точнее — мужчина-кот.

— Нет, это не линза, просто один глаз у меня искусственный, — как ни странно, говорю правду. Я её так сильно привлекаю, что она, как мне кажется, проглотила бы и не такое.

— Надеюсь, хоть член-то у вас настоящий? — хмыкает она, затем стремительно зарывается румянцем, который проступает даже сквозь километровый слой косметики. Впрочем, как и каждая представительница модной индустрии, тем более, косметической, она отлично умеет наложить тонны макияжа, который выглядит вполне естественно в искусственном свете, а не как у неумелой жительницы села, которая впервые очутилась в столице.

— Ой, простите! — она прикрывает губы ладошкой, почти комично раскрывая глаза. — Это всё коктейль! Обычно я не такая пошлая.

— Конечно, настоящий. Кроме глаза у меня всё настоящее. И я не ношу париков, не делал пластический операций — точнее, делал, но другим, а не сам себе, конечно же. И, внимание! — я даже не крашу волосы!

Она смеётся почти истерично, вновь касаясь моей руки, и садится поближе ко мне, чтобы не только наши руки иногда соприкасались, но и ноги тоже.

— Кстати, про этот глаз — странновато выглядит, но вам идёт, — Мия склоняется ко мне, берёт меня за серебристо-серый галстук и пытается подтянуть моё лицо к своему. Я чувствую аромат дорогих сигарет и дорогого же коктейля. У неё отличные зубы и соблазнительный рот. Чёрные глаза с поволокой томно глядят в мои. — Пойдём уже ко мне? Я так сильно тебя хочу, что уже не могу терпеть.

Киваю, оплачиваю наши счета, беру её сумочку и веду к выходу.

— Немного прогуляемся, хорошо? Чтобы ты протрезвела. Не слишком люблю пьяных женщин, как правило, они в постели тут же отрубаются.

Она даже на эту грубость не обижается, и вскакивает со стула со счастливым видом ребёнка, которому подарили игрушку с него ростом, берёт меня под локоть, прижимается ко мне, и следует рядом, радостно улыбаясь.

То, что мы оказались в тёмном и безлюдном парке, где журчала вода, переливаясь по всему пространству, питая деревья и кусты, переливаясь в фонарях, словно чёрное стекло, она соображает не сразу, когда мы уже порядочно углубились в его полутьму. Всего несколько блеклых фонарей — и они уже за нашими спинами. Никого нет там, куда мы направляемся. Несколько парочек, довольно подозрительная компания, впрочем, они заняты своим орущим магнитофоном и игрой в карты прямо на скамейке, сидящая подальше от них беременная женщина с коляской, где орал ещё один малыш — мы уходим от них, словно оставляя их в каком-то другом мире.

Вокруг нас постепенно сосредотачивается тишина, которая кажется лишь ещё более концентрированной от удалённых звуков большого города, который никогда не стихает. Кажется, ночью в Токио только-только начинают веселиться.

— Я живу сразу за парком, — говорю я, замечая, что Мия немного настораживается. — Тут идти всего минут двадцать. Ты же не боишься?

— Нет, я думаю, ты сможешь меня защитить от грабителей, — женщина прижимается ещё сильнее, я ощущаю аромат её дорогого шампуня и дорогих же духов. Эта гламурная птичка странно смотрится среди зловещих видов разросшегося парка. Сплошной сюрреализм.

— От грабителей — конечно, но от себя самого, боюсь, не смогу, — мило улыбаюсь и достаю нож из кейса. С деловым видом, словно собираюсь показать ей какие-то документы.

Она заворожено смотрит, как сверкает острое лезвие. Кажется, даже и сейчас не хочет верить, что сказка с участием прекрасного принца могла так быстро закончиться.

Смотрю ей в глаза и гипнотизирую. Не для того, чтобы её ослабить, я и так намного сильнее. Нет, я не хочу причинять ей лишнюю боль. Она ничего не почувствует, кроме смерти.

Держу ей одной рукой за плечо, крепко сжимаю, а вторая поднимается и опускается, пронзая её тело.

Кровь стекает по моим белым одеждам, струится по плащу, собирается на земле в неровные лужицы. Жертва запрокинула голову и уже не шевелится, позволяя себя резать.

В какой-то момент опускаю руки — и позволяю её телу опуститься на землю. Молча вытираю окровавленные ладони о плащ.

«Да уж, идти кого-то убивать в белом — только я мог до такого додуматься!» — мелькает запоздалая мысль с оттенком иронии.

Но я тоже ощущаю себя в некотором ступоре.

Оглядываюсь по сторонам, жду богов смерти.

Тишина, повисшая в воздухе, душит меня, стук собственного сердца оглушает. Пустота давит в груди.