Зеркальное отражение - [37]

— Поттер? – голос прозвучал низко, грубо и слишком уж хрипло. Словно во сне Снейп шагнул к мальчику и присел рядом с ним на корточки, пытаясь понять, вменяем ли он. – Вы меня слышите?

Он слышал. Он вдруг закрыл лицо руками и сдавленно произнес:

— Уходи…

— Какого черта вы сидите на полу? – убедившись, что ничего непоправимого не произошло, Северус пришел в себя, сердце его забилось в прежнем ритме, а голос стал таким же ровным, шелковым, как раньше, с легким оттенком презрения.

— Будто бы тебе есть до этого дело, — с горечью прошептал Гарри.

— К сожалению, в данный момент я отвечаю за вашу безопасность… и ваш рассудок, — зельевар постарался, чтобы его интонации не оставляли сомнения в том, как он относится к этой «почетной» миссии. – Поэтому я должен знать, почему вы предпочитаете своей постели жесткий пол.

— Ах, должен, — с примесью безумия в голосе произнес гриффиндорец, зловеще усмехнувшись. – Ну, если должен, — подозрительно знакомо прошипел он, медленно отводя руки в сторону, — тогда смотри! – выкрикнул он, вскинув на Снейпа взгляд злых зеленных глаз, воспаленных бессонницей.

Северус не был к этому готов. За те дни, что мальчик провел здесь, он ни разу не ослабил блока достаточно, чтобы Снейп мог хотя бы чуть–чуть посмотреть на то, что творится у него в голове. Зато сейчас Гарри не просто ослабил блок, он его полностью снял, да еще заставил зельевара смотреть. Поток болезненных воспоминаний, полных страха и отчаяния, захлестнул Северуса с такой силой, что он чуть не захлебнулся в нем. Он словно сам оказался в маленьком каменном мешке, где невозможно было ни выпрямиться, ни вытянуть руку, ни пошевелиться толком. И темнота… такая непроглядная, как будто у тебя и глаз‑то уже нет. Едва профессор успел освоиться с этим видением, как на него полились новые картины, еще более страшные, в которых волшебники, именующие себя Пожирателями смерти, соревновались друг с другом в истязании мальчика, сжавшегося в комок посреди их круга, уже не кричащего, а сдавленно хрипящего от боли, но все еще не молящего о пощаде. И все это для развлечения чудовища, которое восседало в богато отделанном кресле на возвышении и с кровожадной ухмылкой взирало на происходящее. Каждое новое видение очередной изощренной пытки отдавалось острой болью где‑то в глубине черепа Северуса, воспоминания сменяли одно другое, пока все вокруг вдруг не объял огонь. Такой сильный, такой жаркий, словно настоящий. Казалось, он вот–вот захватит и Снейпа, сожжет его дотла.

Северус потерял равновесие, упав на спину, зрительный контакт прервался, давая ему возможность вынырнуть из бездонного омута пугающих своей реалистичностью образов. Поспешно восстановив свой обычный блок, Снейп одновременно пытался отдышаться и подавить приступ тошноты. И то, и другое давалось ему с трудом.

— Что… что это было? – срывающимся голосом спросил он, чтобы сказать хоть что‑то, но тут же мысленно выругался на себя. Как будто он не знал! Как будто не был десятки раз свидетелем таких вот развлечений. Как будто не узнал мальчика, который был в центре круга на этот раз… — Когда это было? – уже совсем другим тоном уточнил он.

— В конце июня, — последовал бесцветный ответ. – Я вижу эти сны почти каждую ночь…

— Поэтому ты не спишь, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Северус. Ему ни разу не доводилось – слава Мерлину! – побывать в центре круга, но даже простое участие в забаве лишало его сна на несколько недель. Собственно, это и было одной из причин, по которой он сменил сторону.

Зельевар с трудом оттолкнулся руками от пола, перевернулся и сел напротив Гарри. Его глаза странно мерцали в полумраке комнаты, когда он смотрел на мальчика. Тот продолжал дрожать, и Северус махнул палочкой, которую так и не выпустил из рук, прошептав согревающее заклинание. Гарри бросил на него хмурый взгляд, после чего снова уткнулся лицом в колени. Снейп несколько секунд просто смотрел на него, а потом, слегка кивнув головой как человек, что‑то для себя решивший, спокойно произнес:

— Почему ты ничего никому не сказал? Ты мог бы попросить у меня зелье Сна без сновидений и не мучаться…

— Я не хотел тебя ни о чем просить, — сдавленно ответил мальчик, не поднимая головы.

— Почему?

— Ты не понимаешь? – Гарри вдруг посмотрел на него с отчаянием во взгляде. Северус вздрогнул, услышав этот полный тоски тон. – Ты действительно не понимаешь?

— Нет…

— У меня был отец, — дрожащим не то от болезненного возбуждения, не то от сдерживаемых рыданий голосом произнес Поттер. – Довольно своеобразный, не спорю. Весьма трудный для окружающий, возможно. Но для меня самый близкий, самый дорогой, самый лучший на свете. Человек, к которому я мог прийти с любой проблемой, любым вопросом. Я знал, что какими бы ни были обстоятельства, он всегда поможет, всегда поддержит, всегда будет рядом… Это было так же верно, как и то, что солнце всходит на востоке, а садится на западе, за летом приходит осень, а после дождя появляется радуга. Я всегда знал, какая у меня судьба, и он готовил, как мог, меня к тому, чтобы я победил, чтобы я выстоял и не сошел с ума. Я всегда знал, что пока он жив, он будет любить меня, каким бы я ни был, какие бы ошибки ни совершил… — его голос вдруг сорвался. – Я никогда не думал, — прошептал он со слезами в голосе, — что увижу ненависть и презрение в твоих глазах, — он укоряющее посмотрел на Северуса. – Никогда не думал, что увижу в них равнодушие… Что с тобой?! – с какой‑то детской обидой внезапно воскликнул Гарри. – Что они здесь с тобой сделали? Почему ты стал таким? Чем я тебе в этом мире не угодил? Что я сделал не так? Чем обидел? Почему ты меня ненавидишь? Как так могло произойти?.. – Его голос совсем стих.