Зеркальная комната - [65]
Но во вторник мне стало совершенно ясно: надо просить неделю отпуска, запереться где-нибудь подальше от дома, прихватив с собой пишущую машинку и стопку белой бумаги, и объяснить самому себе, что́ со мной происходит.
А в среду сеньор Вальдеавельяно прямо-таки осчастливил меня: принес шестьдесят страниц для перевода. «Нет-нет, с этим можно не торопиться, я принес их заблаговременно. А пока вам готовят новые материалы». Чтобы потом подкинуть тоже заблаговременно.
И тогда я понял: нужно решиться, сделать решительный шаг. Я изучил документы и сделал необходимые подсчеты, получалось, если переводить по восемь-девять страниц в день, за неделю можно управиться.
В половине одиннадцатого утра — в этот час я всегда звоню домой — я сообщил Аделе о моем решении просить пару недель отпуска — нет, не сейчас, а еще дней через семь, чтобы успеть закончить срочную работу, — и о том, что собираюсь в Вальнову, самолетом, конечно. Короче, я решился на то, что еще в воскресенье, когда мы обсуждали этот план дома, казалось мне невероятным вздором.
Затем последовали дни тяжелой работы на службе и дома, ведь я хотел как можно раньше закончить злополучный перевод. Однако мучительная работа давалась мне легко, я получал от нее удовольствие, потому что знал, ради чего мучаюсь, и чувствовал, что дома радуются за меня.
Я плотно поел и принялся перечитывать последние исписанные страницы. В это время за окнами потемнело, небо возле Монграла стало черным как уголь, хотя со стороны моря еще светило яркое солнце. Постепенно пейзаж за окном окрасился странным неестественным светом, а чернота расползлась по всему небу.
Вдали послышались первые удары грома. Дождь еще не начался, и я поспешил в сарай за дровами — гроза надвигалась страшная. Я еле успел, чернота уже сгустилась прямо над домом, упали первые крупные капли дождя. Началась гроза, каких свет не видывал. Боже, что творилось! На землю спустилась тьма, словно настал день Страшного суда, а ведь еще не было и пяти часов! Испуганные воробьи с жалобным писком перелетали с кипариса на кипарис в поисках убежища. Молнии раскалывали небо, казалось, сейчас наступит конец света, зазвучат трубы и с высоты на наши головы посыплются камни. Может, черные тучи были начинены не камнями, но уж по крайней мере градом. К счастью, он уже обрушился на чьи-то головы, а нам достался дождь, вода лилась бешеными потоками и вновь затопила едва успевшие просохнуть на обманчивом утреннем солнце поля, леса и дороги.
Я налил из термоса еще одну чашечку горячего кофе и выпил его под аккомпанемент грозы. Стекла сотрясались от грохота, наверное, природа решила устроить прощальный фейерверк для писателя, который завтра покидает Вальнову.
Но все на этом свете кончается — гроза понемногу утихла, пошел обычный скучный дождь. Зрелище потеряло для меня всякий интерес, и я решил подняться на второй этаж и перетащить вниз мебель из тех комнат, над которыми будут надстраивать новый этаж. Было страшно неохота заниматься этим малоинтересным делом, но ничего другого мне не оставалось — каменщики придут уже послезавтра. Я принялся вытаскивать из спален кровати, шкафы, матрацы, картины и книги.
Три добрых часа я работал грузчиком, переносил огромные двуспальные кровати, разбирал мебель. Наконец, довольный, потный и грязный, как бродячий пес, я спустился вниз с сознанием исполненного долга: мне удалось-таки заткнуть все в одну комнату, куда не нужно входить каменщикам (впрочем, они не смогли бы туда войти, даже если бы очень захотели).
Потом я умылся — вернее, плеснул воды в лицо, — разжег огонь в камине и задумался о завтрашнем дне, дне моего приезда и отъезда. А потом я решил подвести последний итог и предался серьезным размышлениям о том, что победу праздновать рано, что гордыня — вещь опасная, что больной, находящийся на пути к выздоровлению, все-таки должен проявлять осторожность.
Из головы у меня не выходил некий мужчина пятидесяти четырех лет. Две недели назад жена и старший сын провожали его в аэропорт Куантрен. Среди пассажиров со всего света он чувствовал себя неуютно, почему-то стеснялся пишущей машинки, хотя она выглядела как простой чемоданчик. Человек остро ощущал одиночество в этой толпе людей, которые прекрасно знали, куда и зачем едут — к друзьям или родственникам, а может, порвать контракт с какой-нибудь парфюмерной и фармацевтической фирмой, участвовать в высоконаучном конгрессе или в женевских переговорах. Здесь было много испанцев и латиноамериканцев, летевших через Барселону или в Барселону, к себе домой, были тут и каталонцы из коммерческих кругов, они собирались маленькими группами, громко шутили и смеялись, а потом, уже по двое, обсуждали какие-то важные, деловые проблемы. Только человек с пишущей машинкой не находил себе места. Он ждал самолета совершенно один и размышлял, зачем пустился в странное, нелепое путешествие. Может, он ехал в пустой дом, чтобы отдохнуть, набраться сил и решимости не сворачивать более с выбранного пути, словно хотел добыть живой воды или сорвать цветок вечной молодости, о котором нам столько лет рассказывают бабушки в своих сказках. Должно быть, этот уже немолодой мужчина, не сознаваясь в этом самому себе и окружающим, поверил в существование таких диковин.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.