Зеркала - [25]

— Ловко проделано! — сказал Ид Мансур, как будто даже с завистью.

— Чистый доход — четыре дома, — со смехом добавил Гаафар.

— Бедняжка жена, — заметил Реда Хаммада, — вот выгонит он ее из дому, и придется ей тогда побираться.

Началась и прошла война. Халиля Заки я видел изредка. В 1950 году мы все собрались на похоронах Гаафара. Вплоть до 1970 года о Халиле Заки я и не вспомнил ни разу. В один из дней начала осени 1970 года я сидел в кафе «Трианон», когда перед дверью остановился черный «бьюик» и из него вышел человек — его лицо мне было знакомо — и, улыбаясь, направился к моему столику. Мы поздоровались, он сел. Несмотря на возраст, Халиль выглядел еще довольно крепким. Однако лицо оставалось все таким же злым, а отлично сшитый костюм не скрывал его плебейского происхождения. На голове Халиля был тарбуш, маскировавший лысину, обезображенную шрамами — следами его драк. Мы обменялись новостями об общих друзьях.

— Ты, наверно, не знаешь, — сказал он, — что я живу теперь в Александрии?

— Вот как?!

— Младшая дочь учится там на филологическом факультете, ей не удалось поступить в университет в Каире. Вот я и решил обосноваться в Александрии. Купил виллу в Лоране. Приезжай, посмотришь!

Я поблагодарил и спросил:

— Ты работаешь?

— Два года назад я перенес инфаркт и оставил службу.

— Надеюсь, теперь твое здоровье получше?

— В полном порядке, да я не очень-то следую советам врачей… — и засмеялся, открыв желтые зубы. — Кроме дочери, — продолжал он, — у меня ведь четверо сыновей — трое инженеров и врач.

Я выразил ему свое восхищение.

— Видишь, какой я примерный отец! — опять засмеявшись, заметил он. А потом, уже со вздохом, продолжал: — Всегда хотел, чтобы они, как я, занимались только своими делами, а они прямо замучили меня бесконечными спорами о политике.

Я незаметно наблюдал за ним и думал: способен ли Халиль полезть теперь в драку, если ему что-то не понравится? Переменился ли он? Как оценивает свое прошлое? Как выглядит перед своими детьми? Неужели не возражал бы, чтоб хотя бы один из сыновей пошел по его пути? Или считает, что, вырастив трех инженеров и врача, искупил свое темное прошлое? Что лучше: если он, избегнув возмездия закона за свои преступления, подарил стране четырех сыновей — специалистов, или, если бы закон покарал его, справедливость восторжествовала? Я вспомнил слова Зухейра Кямиля: «…Все люди — безнравственные негодяи, и самое лучшее, что они могут сделать, — признать это и строить совместную жизнь на такой основе. Главная нравственная проблема в этом случае — обеспечение всеобщего счастья и благополучия в обществе, состоящем из негодяев и подлецов».

Дария Салем

— Разрешите мне приветствовать вас…

Губы ее дрогнули в улыбке, и, ободренный, я продолжал:

— Не правда ли, странно, если б мы не обменялись приветствием после…

— После чего? — спросила она.

— После того, как уже столько времени видим друг друга здесь каждый день.

— Приветствие принято, — засмеявшись, непринужденно ответила она.

— Но это только первый шаг.

— А что, будут и следующие?

В Монтазу[37] она приходила обычно с тремя сыновьями. Мальчики купались в море, а их мать сидела за столиком в уютном кафе и наблюдала за ними из окна. Ее улыбчивое лицо и пышное тело зрелой женщины привлекли меня. Приветливый, дружелюбный взгляд ее глаз располагал к непринужденности. Я вскоре почувствовал, что от нее, словно аромат от цветка, исходит волнующий призыв, и не откликнуться на него было выше моих сил. Начало знакомству было положено, и мы условились встретиться в парке, у озера с лебедями. Идя на свидание, я предполагал, что моя новая знакомая — вдова или разведенная. Но она тут же сказала мне, что замужем.

— Но почему же вы тогда все в одиночестве? — спросил я не без удивления.

— Мой муж в отъезде, но скоро вернется, еще в этом, 1960 году.

Видя, что я нахмурился, она засмеялась:

— А вы боитесь замужних женщин?

— Я подумал…

— Подумайте лучше о том, где мы сможем встречаться в Каире!

— Да, да, конечно! — воскликнул я с наигранным энтузиазмом.

— И не будьте обо мне плохого мнения!

— Что вы! Как можно!

— Вы, конечно, спрашиваете себя, что же это за женщина, которая так легко идет на знакомство.

Именно такая мысль и вертелась у меня в голове, но я возразил:

— Нет, нет, это мне очень хотелось познакомиться с вами, инициатива целиком принадлежит мне!

— Я предпочитаю откровенность, — мягко сказала она.

Тщательно взвесив все «за» и «против» — признак того, что я не был безумно увлечен ею, — я сказал себе, что эта женщина мне нравится и я хочу ее, но не больше. Для наших встреч я приглядел виллу на дороге к Саккарским пирамидам. Спальня там была оклеена красными обоями. И вот, наконец, мы остались вдвоем. Теперь я увидел перед собой совсем иную женщину. Спокойно уселась она на кушетку, не сняв с себя даже шелковой косынки. Глядела на меня нежно и покорно, отвечала с улыбкой на мои ласки и поцелуи. От предложенного мной бокала вина отказалась, а когда я позвал ее в постель, шепнула на ухо:

— Если б можно было обойтись без этого…

— Не верю, чтобы… — запротестовал я.

— И все же не считай это главным, — перебила она меня, поднимаясь с кушетки.