Зенит - [156]
— Хорошие мы с тобой люди, Хаим.
— Ха! Ты равняешь меня с собой! Что я? Как говорил мой отец, я — бедный еврей.
— Не прибедняйся. Ты богатый человек. Душевно.
— Какая цена этому богатству?
— Ему нет цены.
Видимо, Шиманскому не хотелось говорить на эту тему, он переменил разговор, показал на небо:
— Как думаешь, они прилетят?
— Вряд ли.
— Знаешь, мне хочется сбить хотя бы одного стервятника здесь… под Ландсбергом. Я мог бы думать, что сбило мое орудие. Как ты назовешь такое желание?
— Естественным. Но лучше бы они не прорвались. Ты знаешь, что мы прикрываем.
— Думаешь, штаб на верхнем этаже. Он — под землей.
— В городе три госпиталя.
— Да, госпитали… О них я не подумал. Вернулся на КП.
Разговор с Даниловым не получался, никогда он не был таким невнимательным и в то же время придирчивым к подчиненным.
Девчатам было скучно у приборов, они шушукались, смеялись: весна, молодость! Комбат набросился на командира прибора:
— Масловский, что за базар? Раскудахтались, как куры. В небо смотрите!
Я спустился в приборный котлован, отвел земляка в траншею между ПУАЗО и дальномером.
— Витя, что цыгану испортило настроение?
— Любовь. Мне его жаль. Ничего у него не выйдет. Она неприступная. А хорошая пара была бы. Такая красавица!
Ревниво екнуло сердце.
— Ну, ты не облизывайся, как кот.
— Я уже облизался. У меня сын родился.
— У Глаши?
— А у кого же! Чудак. Я тут вчера на руках ходил перед девчатами от радости. А что она про тебя пишет! Поцелуй, говорит, Павлика за меня. Я даже заревновал. И решаю проблему: где тебя целовать — при людях или за теми вон кустами. Так голые же еще… Или тумака тебе дать? Что тебе больше нравится?
— Это ты от радости такой веселенький?
— А ты думал!
— Масловский! Черт возьми! Успокоите вы своих гусынь?
— Не узнать человека. Был как пластырь, стал как ерш. Как ни дотронешься — уколешься. — И весело крикнул: — Бабы! Ша!
— Вы что, командовать разучились? Я вас научу! Разболтались!
Действительно, не узнать комбата. Говорить с ним невозможно и не стоит, а то пошлет в «далекий табор». Да и интерес пропал: все объяснил Масловский. Обрадовал убеждением, что «ничего у него не выйдет, она неприступная». Нехорошо желать другу неудачи, да еще и радоваться этому.
Со мной настолько свыклись, таким своим я был в каждом отделении, что редко кто из младших командиров докладывал. Лика доложила:
— Товарищ младший лейтенант, расчет дальномера дежурит по боевой готовности.
Как всегда, подтянутая, юбка и гимнастерка старательно отутюжены. Давно заметили, что Иванистова, как никто, умеет так подогнать солдатскую форму, что она делается элегантной. Помогла в этом почти всем девчатам на батарее. Кумков так и называл их: «Даниловские модницы» — и хвалил за аккуратность.
Но сама Лика была непривычно настороженная — как испуганная лань. Казалось, прислушивается и озирается.
Я начал разговор — не с ней одной, со всеми, но тут же послышалась команда Данилова:
— Дальномер! Дальность до самолета над четвертым! А барражировал там не один истребитель — несколько.
До какого давать дальность? Однако Лика тут же выдала ее, а в благодарность получила:
— Не ловите ворон!
Я заметил, как довольно улыбнулась второй номер Галя Чуб; о ней девчата сплетничали, что она давно и безнадежно влюблена в командира батареи.
Между сообщениями про дальность и высоту Лика прошептала мне:
— Я хочу поговорить с вами.
Ее таинственность еще больше взволновала. Отвести ее от дальномера, как Шиманского от орудия, невозможно при такой бдительности Данилова. Ревнивый цыган может и на нее накричать, ведь позволил себе: «Не ловите ворон!» И на меня может взъесться. Полетят от нашей дружбы ошметки.
Раз, может, пять отходил я к орудиям, к прибору, на КП и возвращался назад, пока Масловский не шепнул предупреждающе:
— Не ходи к дальномеру, цыган кипит. Поговорить с Ликой, очень коротко, удалось во время обеда. При «готовности один» обед разносили к орудиям и приборам. Данилов позвал обедать меня, а сам на какое-то время скрылся, оторвал бдительное око от позиции. Я воспользовался этим: снова вскочил в короткую траншею. Лика догадалась и бегом бросилась ко мне, обратилась совсем не по-военному:
— Павел, переведите меня на третью… Очень неожиданная просьба.
— Почему?
— Хочу быть ближе к вам.
Можно было бы принять за признание. Но я не обрадовался, наоборот, встревожился. Неужели Данилов — деликатный парень! — так грубо домогается ее любви, что ей захотелось сбежать? В таком случае стоит перевести, по этой причине переводили. Но разве я могу донести Кузаеву или Тужникову на лучшего друга? Да и доказательств у меня никаких. Масловский, знавший, конечно, все нюансы их отношений, убедил в обратном: «Ничего у него не выйдет!» Тем более не скажешь: она хочет быть ближе ко мне. Попахивает поклепом на девушку. Да и самого поднимут на смех.
Впервые пожалел, что после смерти Любови Сергеевны уговорил через Антонину Федоровну Кузаева не отсылать Лику из дивизиона — выполнял просьбу Данилова. Отослали бы — и рассекли все узлы и узелки. А теперь они затягиваются туже. И я не имею сил помочь ни себе, ни ей, ни Данилову. А что? Разве я враг ему? Пусть бы поженились, если по любви. Я порадовался бы их счастью. У меня же есть Ванда, она взяла с меня слово…
Роман «В добрый час» посвящен возрождению разоренной фашистскими оккупантами колхозной деревни. Действие романа происходит в первые послевоенные годы. Автор остро ставит вопрос о колхозных кадрах, о стиле партийного руководства, о социалистическом отношении к труду, показывая, как от личных качеств руководителей часто зависит решение практических вопросов хозяйственного строительства. Немалое место занимают в романе проблемы любви и дружбы.
Известный белорусский писатель Иван Шамякин, автор романов «Глубокое течение», «В добрый час», «Криницы» и «Сердце на ладони», закончил цикл повестей под общим названием «Тревожное счастье». В этот цикл входят повести «Неповторимая весна», «Ночные зарницы», «Огонь и снег», «Поиски встречи» и «Мост». …Неповторимой, счастливой и радостной была предвоенная весна для фельдшера Саши Трояновой и студента Петра Шапетовича. Они стали мужем и женой. А потом Петро ушел в Красную Армию, а Саша с грудным ребенком вынуждена была остаться на оккупированной врагом территории.
Иван Шамякин — один из наиболее читаемых белорусских писателей, и не только в республике, но и далеко за ее пределами. Каждое издание его произведений, молниеносно исчезающее из книжных магазинов, — практическое подтверждение этой, уже установившейся популярности. Шамякин привлекает аудиторию самого разного возраста, мироощущения, вкуса. Видимо, что-то есть в его творчестве, близкое и необходимое не отдельным личностям, или определенным общественным слоям: рабочим, интеллигенции и т. д., а человеческому множеству.
«Торговка и поэт… Противоположные миры. Если бы не война, разрушившая границы между устойчивыми уровнями жизни, смешавшая все ее сферы, скорее всего, они, Ольга и Саша, никогда бы не встретились под одной крышей. Но в нарушении привычного течения жизни — логика войны.Повесть исследует еще не тронутые литературой жизненные слои. Заслуга И. Шамякина прежде всего в том, что на этот раз он выбрал в главные герои произведения о войне не просто обыкновенного, рядового человека, как делал раньше, а женщину из самых низших и духовно отсталых слоев населения…»(В.
… Видывал Антонюк организованные охоты, в которых загодя расписывался каждый выстрел — где, когда, с какого расстояния — и зверя чуть ли не привязывали. Потому подумал, что многие из тех охот, в организации которых и он иной раз участвовал, были, мягко говоря, бездарны по сравнению с этой. Там все было белыми нитками шито, и сами организаторы потом рассказывали об этом анекдоты. Об этой же охоте анекдотов, пожалуй, не расскажешь…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советские специалисты приехали в Бирму для того, чтобы научить местных жителей работать на современной технике. Один из приезжих — Владимир — обучает двух учеников (Аунга Тина и Маунга Джо) трудиться на экскаваторе. Рассказ опубликован в журнале «Вокруг света», № 4 за 1961 год.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».