Зеница рока - [8]
Старик и не думал оправдываться.
— А я назад поменял!
— На что?
— На Галину.
Дверь открылась и в комнату вошла хозяйка с кувшином на плече и плетеной корзиной с фруктами в свободной руке. Одета была жена Симеона, как многие греческие женщины — в домотканую рубаху, поверх которой повязана свободная широкая юбка и расшитый передник; на голове холстяной платок. Вот только внешность у неё была не греческая — кожа у Галины была чернее коры железного дерева. Георгию пришлось постараться, чтобы не показать своего удивления.
— Знакомьтесь, моя хозяюшка — Галина.
Георгий улыбался да кивал, а старик продолжил рассказ:
— Были у меня купцы из твоего Египта, просили лампу назад. Нуждались, предлагали взамен всякое богатство, но я отказался. Так вернул.
— Горазд чужое добро раздавать, — пробурчал племянник, косясь на хозяйку.
— Купцы ушли, а через два дня прибыла, вот, — старик погладил девушку по ладони, — Галина. Книгочея. Столько знает — нам с тобой и за жизнь не прочитать.
— Это почему же?
— Тут вот какая загадка, — ответил грек. — Когда Александрийская библиотека сгорела, собрались те, кто что — то помнил из утраченного и стали эти люди передавать из поколения в поколение свои знания. Галина одна из них. Все помнит, что ей рассказывали мама и бабушка. Так что, племяш, за лампу не обижайся.
Не зная, что ответить, купец просто пожал плечами. Девушка улыбаясь, поставила на стол амфору с вином, высокие глиняные стаканы и чашу. Положила в неё персики, виноград, нарезанный сыр, и когда начала разливать вино в комнате раздался грудной раскатистый бас:
— А кто такая хохотуха?
Все замерли. Старик и Галина поняли, что русин старается говорить тихо, но и этого хватало для того, чтобы понять каким сильным голосом обладает их гость.
— Георгий, а ты что не рассказал?
— Да у нас с Назаром и времени особо не было. — Купец ладонью показал Галине, чтобы остановилась, мол, ещё дела, хватит и половины бокала.
— Я только что с Бело — озера. По торговле прибыл, но разгрузиться не дали, спрашивают, в Константинополь хочешь попасть? Знамо дело, кто откажется за один день из Эллады да в Святой город перелететь, Софией полюбоваться. Вот Назара дали сопровождающим. Говорят — срочное дело. Если помогу, то отблагодарят.
Старик улыбнулся, мол, понял, пододвинул чаши гостям и, приглашая присесть за стол, кивнул Галине.
— Ну, тогда я выпью за вас, мои дорогие гости. Чтобы всё у вас получилось, и самым приятным событием в Константинополе было не только посещение лавки старого Митропулоса. Если в моих силах помочь, спрашивайте. Только сразу предупреждаю — торговые дела сейчас лучше не вести.
— Это почему же? Я из дома венецианской ткани привез, клинков испанских. Мать Берегиня мехов, мёда, да воска дала.
— Не знаю, как насчет оружия, а воска и мёда в Стамбуле скоро будет много. Ислам — Гирей Крымский вернулся из — под Киева с большой добычей. Все заморские купцы стонут, а местные руки потирают. На перепродаже, ох мошну набьют! Для тебя Георгий не время сейчас для торга.
— А что же делать? В кои веки из дому под морем махнул, да в Святой город… а тут…
— Так я это… про хохотуху… — снова раздался рокот.
Георгий подпер ладонью подбородок и, думая о своем, отвечал рассеяно:
— Есть такая жабка, в болотах у нас водится. За животик пощекочешь, так она смеяться зачинает. Да.
Услышав ответ, Назар положил руки на стол, наклонился к старику и, посмотрев исподлобья, сказал:
— Дело есть. Срочное.
Грек выдержал взгляд, хоть и было ему больно смотреть в саму душу Назара. Симеон понял, почему его гость так суров — горе у него.
— Мне надо повидаться с Махмуд — бегом. Сейчас.
Старик ответил:
— Надо, так надо. Почему нельзя? Можно. Сегодня все у него, поздравляют. Сын у него родился. Сын. Большой праздник. Можем сходить. Вот только я наброшу чекмень — холодно мне по ночам — и пойдем. А вы допивайте вино, кушайте… К хозяину караван — сарая пойдем… А я сейчас только соберусь…
И заспешил из — за стола. Русин одним глотком опрокинул в себя вино и, подхватив мешок, встал, уже готовый к походу.
Через пять минут из переулка вышли три человека: крепыш с мешком на спине, купец и высокий старик. Они шли по тёмным улочкам в направлении района Аптекарей. Один из «тихих людей» провел троицу до границы своего земли, дальше идти не стал: улица Печали это уже чужая территория. Почему Печали? Известно если кто — то пришел к лекарям, значит, его самого или его близких покинуло счастье здорового тела и души. Кроме того, рядом с лавочками аптекарей находился бедестан [Многоэтажное, хорошо укрепленное здание, в котором размещены торговые лавки. Имеется внутренний двор] Египетского рынка и в тот квартал «тихие люди» предпочитали не ходить. Поговаривали, что лекари и иноземные торговцы специями держат странных хищных животных и на ночь их выпускают против воров и грабителей. Человек из тени знал, что это не слухи, а чистая правда. Он вернулся в переулок и внимательно осмотрел следы, оставленные троицей в пыли дороги. Как можно глубже вдохнул воздух, чтобы запомнить запах незнакомцев. Кто знает, может, когда — нибудь он опознает их при дневном свете? Запах, оставленный гостями, был наполнен морем, водорослями, рыбой, легким свежим ароматом греческого дорогого вина и персикового сока… Ещё человек тени различил запах кожи и кислый привкус стали. Ничего удивительного, ничего необычного, разве что… оттенок пыли. Такой запах бывает в библиотеках. Плохой запах. От него першит в горле и чешется в носу, поэтому, идя в пыльные комнаты, следует на лицо надевать платок. Но, человек тени улыбнулся — это и хороший запах. Где пыль, там и книги, а книги — это деньги.
Перед Вами, Читатель, повесть в жанре «Что?Где?Когда?». Сказка «13-й сын» — это большая загадка, от начала до финала. Но это ещё не всё! Героине и Вам предстоит распутать ещё несколько головоломок во время Ваших общих приключений.
..."Ну не дерзко ли? После Гоголя и Булгакова рассказывать о приезде в некий город известно кого! Скажете, римейками сейчас никого не удивишь? Да, канва схожа, так ведь и история эта, по слухам, периодически повторяется. Правда, места, где это случается, обычно особенные – Рим или Иерусалим, Петербург или Москва. А тут городок ничем особо не примечательный и, пока писался роман, был мало кому известен. Не то что сейчас. Может, описанные в романе события – пророческая метафора?" (с). А.А. Кораблёв. В русской литературе не было ещё примера, чтобы главным героем романа стал классический трикстер.
Появление магистра магии в деревне стоило жизни одному из четырех друзей. Оставшимся пришлось забыть о привычных стычках за право жить, как хочется, и уйти в долгий поход, в надежде понять, что и почему произошло на самом деле. Трем друзьям довелось пройти по краю, полному добрых и злых духов, собственной и чуждой магии, зубастой нечисти, людей и нелюдей. Иногда это было весело, иногда – непонятно, а еще – страшно и смертельно опасно без всяких «почти». Но вместе с ответом они нашли новые вопросы и даже частицу самих себя.
Что есть наша жизнь — сон или реальность? Ответ зависит от точки зрения.
Кэтлин Поулсон, библиотекарь из маленького городка, никогда не мечтала стать сумасшедшей кошатницей. Но в её доме появились Оуэн и Геркулес, и она поняла, что это не игры разума — у её котов настоящие магические способности. А когда возле любимого кафе Кэтлин обнаруживают труп доброй старушки Агаты Шепард, способность Оуэна становиться невидимым и умение Геркулеса проходить через стены помогают котам отыскать ключ к разгадке. Здесь замешаны чьи-то тёмные тайны, и придётся действовать скрытно, чтобы выйти на след хладнокровного убийцы.
В школе надо мной смеялись. В институте часто подкалывали. А все потому, что я люблю читать… сказки. И вот однажды мне попалась книга, которая оказалась действительно волшебной.
Белые и тёмные альвы долго жили в мире и согласии. Лишь смутные легенды говорили, что не всегда было так. И верно – хватило одного безрассудства, чтобы нарушить вековой запрет и разбудить древнее Зло. Началась война, в которой люди и альвы обречены на гибель, а племя бегунов стало войском подземных убийц – цвергов. Но мудрые белые альвы создали три семечка, которые могли дать ростки, если их посадить в рану на человеческой ладони. Быть может, в этих ростках – спасение от не знающих пощады цвергов… Фирменный легкий, образный и самую малость ироничный стиль Трускиновской, помноженный на хронику оригинального и любовно выписанного мира.