Земные радости - [12]

Переодевшись в купальник, взяв с собой пляжную сумку с различными лосьонами для загара, она направилась к плавательному бассейну. Надев на голову большую соломенную шляпу и спрятав от солнца глаза под темными очками, она разлеглась в шезлонге.

Она пролежала так не больше пятнадцати минут, когда к ней приблизился официант, неся на подносе блюдо под крышкой и бокал шампанского.

– Мисс Филд?

– Да? – Девушка резко села, сбив шляпу набок. – Я… я ничего не заказывала, – неуверенно проговорила она, поправляя шляпу.

– Это вам послал мистер Депп.

– О! – Глед не знала, что и сказать. Она обернулась и, держа руку козырьком над глазами, поглядела вверх. Кристофер стоял на своем балконе. Она помахала рукой, и тот ответил ей.

– И это все? – пробормотал официант, отступая назад.

– Да… О, подождите минутку. – Глед порылась в сумке и вручила чаевые. Тот благодарно улыбнулся.

Стараясь не опрокинуть бокал с шампанским, она с любопытством приоткрыла крышку и чуть не рассмеялась. Внутри были множество крекеров, намазанных икрой. Она поглядела в сторону Кристофера, шаловливо погрозила пальцем и послала воздушный поцелуй.

Тут что-то, должно быть, отвлекло его внимание. Он отвернулся, и через несколько минут Гледис увидел его шагающим по балкону с телефоном в руках. Девушка была уверена, что он совершенно забыл про нее. Какая ирония, размышляла она, и как это печально – вот он здесь, в этом раю, но так редко покидает гостиничный номер.

Глед допила шампанское и с удовольствием съела несколько крекеров с икрой, потом решила, что с нее хватит, она не станет терпеть такого равнодушия к себе. Собрав вещи, она перекинула полотенце через плечо, взяла блюдо в одну руку, а пляжную сумку – в другую и направилась в гостиницу. Она понимала: идя на контакт с ним, она нарушает данное себе обещание, но не могла ничего с собой поделать.

Ворча себе под нос, она поднялась на лифте на этаж Кристофера и, рассчитав его номер, смело постучала в дверь.

Довольно долго дверь не открывали. Наконец она отворилась, и Кристофер, все еще беседуя по телефону, жестом пригласил ее войти. Он даже не сделал паузы в своем разговоре, продолжая сыпать цифрами легко и просто, как другие говорят о погоде.

Гледис присела и стала нетерпеливо покачивать ногой, пока Кристофер расхаживал взад и вперед по комнате, по-видимому, забыв о ее присутствии.

– Послушай, Барни, мне надо прерваться, – сказал он, бросив взгляд в ее сторону. – Перезвони мне через пять минут. Конечно, конечно, нет проблем. Через пять минут. Это не займет больше времени. Попробуй связаться с Джонатаном, сообщи ему эти цифры, а потом перезвони мне. – Он закончил разговор, не прощаясь, и взглянул на девушку.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Привет, – ответила та, протягивая ему блюдо с закусками.

– Нет, благодарю вас.

Она взяла себе крекер и стала медленно жевать его. Она почти чувствовала его раздражение.

– Я могу что-то для вас сделать? – спросил он, вежливо улыбаясь.

– Да, – спокойно заявила она. – Присядьте на минутку.

– Присесть?

Она кивнула, указывая на кресло.

– Мне нужно рассказать вам одну историю.

– Историю? – Он произнес это таким тоном, что можно было понять – идея не очень ему понравилась.

– Да, и обещаю, что не займу больше пяти минут, – многозначительно добавила она.

Кристофер явно испытывал облегчение, что она не собирается оставаться дольше.

– Итак, я слушаю.

– Как я уже говорила раньше, я абсолютно ничего не знаю о большом бизнесе. Но мне хорошо известно, что за последние пятнадцать с лишним лет цена времени стремительно выросла. Я также понимаю, что стоимость любого товара зависит от его наличия.

– У этой истории есть суть?

– Вообще-то я еще не начала историю, но я скоро начну ее, – бодро заверила Гледис.

– Вы не могли бы рассказать ее за… – тут он остановился и посмотрел на часы, – за две с половиной минуты?

– Я постараюсь побыстрее, – обещала она и глубоко вздохнула. – Мне было девять лет, когда моя мать решила, что я буду брать уроки игры на фортепьяно. Я едва могла дождаться. Других детей уроки пугали, но не меня. Еще с детского сада мне нравилось перебирать клавиши на стареньком инструменте в нашей гостиной. В занятия музыкой я вкладывала всю себя. Вероятно, не случайно одна из первых пьес, которую я выучила, называлась «Сердце и душа». Я словно выстреливала ноты, как пулеметные очереди. Я слишком сильно выделяла каждое крещендо, затягивала каждую длинную ноту. Любая знаменитость не смогла бы закончить пьесу более энергично, чем я.

– Я заметил, что на званом обеде вы стояли у фортепьяно. Вы музыкант?

– Да нет. Несмотря на всю мою любовь к музыке и усердие, у меня был один серьезный промах. Я так и не смогла хорошо освоить цезуру – паузу.

– Паузу?

– Ну, вы, возможно, знаете, этот маленький зигзаг на нотном листе, показывающий, что исполнитель не должен ничего делать.

– Ничего, – медленно повторил Кристофер.

– Мое нетерпение так разочаровывало мою мать. Уверена, что оно ужасно расстраивало и мою учительницу фортепьяно. Как она ни пыталась, но не могла внушить мне высокую стоимость цезуры, что после паузы музыка всегда кажется более приятной и неотразимой.