Земной улей. Приют кошмара. Женская война - [31]

Джеймс выкрутил скорость на полную. Свист выходящего из пулевого отверстия воздуха стал громче и выше. Ховеркар был мощный, не из дешевых, такие проектируют не только для красоты, но и для высоких скоростей, так что Джеймс моментально превысил допустимый лимит.

Но полицейский фаннер был предусмотрен для преследования таких авто. Полиция села ему на хвост.

Фаннер наверняка бронированный. Мягкие пули его не возьмут.

Усиленный трескучим динамиком голос прогремел:

– Немедленно остановите транспортное средство! Дорожная полиция Хьюстона!

Джеймс рассмеялся. А что они могут сделать? Выпишут штраф? Отберут права?

Фаннер поравнялся с ним справа. Теперь по пустому шоссе гнали только две их машины, все остальные либо остались позади, либо свернули с шоссе на городские улицы.

Джеймс посмотрел на двух копов. Еще секунда, и они обгонят его и попытаются преградить ему путь.

Но терять ему нечего.

Он повернул рычаг управления вправо. Ховеркар развернулся и врезался в фаннер. Полицейская машина превосходила ховеркар в размерах, но инерция была на стороне Джеймса. Копов повело в сторону и вынесло на отбойник.

Водитель фаннера пытался выровнять машину, но было слишком поздно. Двигатель взвыл, когда он прибавил скорость, но все-таки фаннер врезался в заграждение, ударился о столб и развернулся.

Ударом его отбросило назад, на краденую машину Джеймса. Теперь уже оба автомобиля закрутились. Ликовски перевел рычаг управления в переднее положение и снова включил вентили на полную. Повернул. Почти потерял управление и едва не перевернулся, но сумел удержаться. Его закачало, пока гироскопы, наконец, не выровняли машину.

Копам повезло меньше. Фаннер ударился задней лопастью об ограждение, и прочный черный пластик винта разлетелся на куски. От потери подъемной силы задняя часть фаннера низко просела. От трения машина вертелась, как монетка на столе. Фаннер снова ударился о заграждение, отскочил и перевернулся. Пролетев метров двадцать, он упал на крышу фастфуд-кафе.

Джеймс не стал медлить.

Он добрался до их с Мэри жилого комплекса, заглушил двигатели, вышел из машины и зашел внутрь здания. Пристрелил охранника, который попытался остановить его у лифта.

Дверь в их квартиру открылась. Мэри смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Джим! Но… мне сказали… что ты умер!

– Пока еще нет.

Она бросилась к нему в объятия.

Из дальнего конца коридора послышался чей-то крик:

– Он здесь!

Конечно. Они ведь знают, где он живет.

– Прощай, Мэри. Вот и все, что я хотел сказать.

Он развернулся и шагнул в коридор. Пули свистели налево и направо, рикошетили от стен, оставляя на них следы, с таким звуком, какой мог бы издавать попавший в капкан зверь.

– А-а-а! – вскрикнул кто-то, схлопотав пулю.

– Все, Мэри, мне пора. Я люблю тебя.

Все это казалось ему дурным сном. Мэри осталась стоять, закрыв лицо руками, а он развернулся и бросился прочь.

Он побежал на крышу. Наверняка там найдется чей-нибудь флайер – летательный аппарат, который можно угнать.

Он добежал до крыши, слыша топот позади. Нашел один флайер, из привода которого водитель забыл достать карту. С размаху выбил дверь. Залез внутрь. Поднялся в воздух.

Пули засвистели вдогонку, но флайер был уже в воздухе.

Куда теперь? Неважно. Он поднял нос авто к солнцу и повернул рычаг мощности в крайнее положение. Улетел. Теперь его никогда не поймают. Он свободен. Свободен. Свободен.

Но вдруг краем глаза он заметил на соседнем сиденье что-то черное, чудовищное. И резко заболел живот…

Джеймс Т. Ликовски лежал на столе под силовым полем. Живот болел. Слезы скапливались у внешних уголков его глаз, катились по щекам, заливали уши. Двое докторов в стерильных костюмах склонились над ним и, удивленно подняв брови, наблюдали из-за прозрачных защитных масок. За их спинами стоял охранник, но пистолета при нем не было. В оружии не было необходимости, в эту палату никогда в жизни не впустили бы вооруженного человека. Никогда.

Джеймс понимал, что все, что ему привиделось, – лишь его фантазии. Воображение рисовало ему мечты о побеге, которым не суждено было осуществиться наяву.

Боль в животе усилилась, резкая, жгучая, будто ему в кишки воткнули острый раскаленный нож.

– А-а-а-а!

Голос в динамиках сказал:

– Жизненные показатели падают! Сердцебиение учащенное, давление растет, мышечный тонус на пределе.

Джеймс посмотрел на свой голый живот. Кожа под грудиной внезапно вспучилась. Боль была невыносимой.

Время пришло!

Драйнер протянул к пациенту руку и потрогал выпуклость в районе солнечного сплетения. Живот тут же вновь стал плоским.

– Потрясающе, – сказал доктор.

– Тащите сюда сеть! – распорядился Рейни. Человек на столе кричал, это был животный вопль, от которого у Рейни сводило зубы. Боже, ну и крик! – Где эта чертова сеть? Можно поживее? – Рейни снова повернулся к столу.

– Разве силовое поле его не удержит? – спросил Драйнер.

– Сомневаюсь. Недостаточная масса. Да где же сеть, черт бы вас побрал?

Голос в динамике сказал:

– Мы не были готовы, никто не успел надеть комбинезон. Подождите минуту…

– Но ведь еще рано, – сказал Драйнер. – Наши подсчеты…

– …очевидно, оказались неверны, – закончил за него Рейни. – Если через тридцать секунд кто-нибудь не войдет в эту дверь с сетью в руках, я уволю весь персонал к чертям! – рявкнул он. – И даже не мечтайте найти другую работу в этой области!