Земное время №2 2016 - [21]
(«Ладога»)
В его драматических стихах – рельеф крутой, мощные созвучия гласных и согласных.
(«Валентину Иванову»)
Очень выразительно меняется пластика григорьевского стиха, переходя в жанр любовной лирики: интонации и линии становятся нежными и плавными, взволнованными – и, по-прежнему, напевными:
Думается, на бесцветном фоне советской поэзии периода застоя и ее формально «царящих» идеологических установок такой поэтический стиль мог восприниматься как ненужно изысканный и «вычурный». Отражение любви в эпоху застоя не лишено было бытовой, «столичной» трезвости и цинизма «со мною вот что происходит: совсем не та ко мне приходит».
Фото: Владимир Старков
Мотивы любви у поэта Игоря Григорьева развиваются по-современному остро и тонко. И, вместе с тем, иногда в них проявляется словно бы провинциальная, наивная и детская образность в выражении предчувствия любви:
Но при этом – развивается и вечный авантюрный мотив бегства от настигшей внезапно любви –
Способность любить и ценить любовь у поэта прошла сквозь жесточайшие испытания войны и – сохранилась:
(«Жизнелюбы»)
И вот момент свидания воспевается и звучит как гимн, в котором сливаются земля и космос:
(«Свидание»)
И закономерно замкнуло почти спонтанную цепочку наблюдений за чертами сходства григорьевского и северянинского стилей стихотворение «Рыбаки» на одной из последних страниц книги И.Григорьева «Кого люблю».
Оно показалось удивительной находкой, подарком, потому что ассоциативные связи при сравнении этих двух замечательных поэтов возникли невольно при первом же чтении стихов И.Григорьева. Их так захотелось вернуть из забвения далеких 70-х-90-х. Стихи же Игоря Северянина восхищают уже давно, хотя все же с тех же 90-х, и все больше и больше, раскрываясь на необозримых пространствах его поэзии все новыми гранями. Игорь Григорьев в стихотворении «Рыбаки» в характерной для него щедрой и эмоциональной манере признается в любви мастеру Серебряного века и говорит о духовном родстве.
Нужно отдать дань нашему непростому времени, когда свобода – уже снова несвобода, и все же, именно сейчас мы по-новому и, возможно, в полную силу можем оценить масштаб творчества двух поэтов разных, столь непохожих эпох. Мы можем услышать, как перекликается их поэзия и в этом резонансе почувствовать на какой-то миг гармонию времен, душ и сердец, так необходимую для веры в жизнь, ее подлинный смысл и красоту.
Илона Яхимович
(Латвия / Рига)
Журналист, радио и телеведущая, автор книг «Рижский курорт Вецаки» и «Скульптор Игорь Васильев. Сердце большого калибра» (в соавторстве с Ильей Дименштейном). Окончила отделение иностранных языков (английский) Латвийского университета. Работает на Латвийском радио 4 «Домская площадь», ведет программу на ЛТВ7, озвучивает фильмы. Является организатором многих культурных мероприятий, акций и концертов, в том числе, благотворительных мастер-классы для одаренных детей – «Мастерская юных пианистов», а также благотворительную акцию по сбору средств для глухих детей «Пусть музыку услышат все!». Возглавляет общественную организацию «Общество Вецаки», которая в данный момент занимается созданием Культурного центра «Музей Вецаки».
Тайна жизни и смерти Игоря Васильева
Гениальность с детства
Игорь Васильев родился в Москве за год до войны – 26 мая 1940-го. Его родители, Ирина Васильева и Виктор Окунчиков, познакомились в студенчестве. Вместе с однокурсниками они решили перещеголять Ильфа и Петрова – впятером написать роман «12 ударов». По сюжету, враги готовят террористический акт против правительства, но НКВД удается его раскрыть.
Кто-то на авторов донес, и им предъявляют обвинение в подготовке теракта. Потом статью Уголовного кодекса переквалифицировали на более мягкую – «контрреволюционная агитация в группе». Ссылка на пять лет, а после возвращения в Москву «врагам народа», которым вообще-то жить в столице запрещалось, повезло: во время регистрации Ирины паспортистка сделала ошибку – не внесла в паспорт отметку о высылке.
