Землю грызет мертвец - [3]

Больше я выдержать не могла. Подойдя к Бергману, я присела возле его стула и взяла его за дрожащие обветренные пальцы.

Он посмотрел на меня выпученными глазами.

— Боже мой, Жасмин, прошу тебя, верни ее!

Вид у него был такой, будто он только что потерял единственного ребенка. В каком-то смысле так оно и было: он всего себя вкладывал в свои создания.

— Вернем, — ответила я. — Обещаю.

Бергман замолчал и дальше почти всю дорогу молчал. Когда мы наконец припарковали нашею колосса возле бензозаправки и магазинчика с вывеской «У Мо» и Коул предложил нам с ним пойти на разведку, я с радостью согласилась вырваться из этой мрачной атмосферы. А то она так сгустилась, что казалось, будто дышишь грозовыми тучами.

— А вон телефонная будка и в ней справочник, — сказала я, когда мы вышли из фургона, направляясь к пластиковой будочке в северном углу стоянки.

— И кому будем звонить? — поинтересовался Коул.

— Вызовем такси. Боюсь, фестиваль отсюда далеко, пешком не дойти.

— А идти и не придется, — сказал он.

Я остановилась, обернулась и пошла за ним к задней стенке трейлера, который мы тащили с собой всю дорогу от Огайо. Маленький трейлер, но в нем поместилось бы все мое имущество. Поскольку последним вел машину Коул, ключи были у него, сейчас он нашарил их в кармане и открыл дверь. Я заглянула — и у меня ребра застучали друг о друга, как костяшки домино, падающие к ногам. Наверняка этот стук слышали аж в Амарилло.

— Боже ты мой, этого не может быть! — воскликнула я в отчаянии.

— Чего именно?

— Мопеды? Это и есть колеса, которые дал нам Пит? Я же знала, что у него на меня зуб! За то, что я так долго в больнице провалялась, да? Или за аварию? Но я же в последний раз разбила только одну машину, и то я была не виновата-а-а! — завыла я.

— Жасмин, остынь, — попросил Коул. — На территории фестиваля более мощные моторы запрещены. Он решил обеспечить нам максимум возможностей при существующих правилах.

— Вот оно как, значит.

Я мрачно смотрела, как Коул выволакивает мопеды из трейлера и запирает дверцу. Бледные заводские цвета — этот голубой бензобак и бронзовые сиденья — подавляли мое усиленное Чувствительностью зрение. Драндулеты чертовы! И наверняка предел скорости у них такой, что обеспечит финиш в средней группе Бостонского марафона.

Но они доставили нас к фестивалю, и мы ехали теперь — дыр-дыр — между палатками всеамериканской цветочной выставки, мимо будущей арены состязания по поеданию бургеров, мимо аттракционов. Старье, думала я, разглядывая изношенную технику, облупившуюся краску, капающее масло. Непонятно, у кого был более печальный вид: у машин или у людей, которые снова заставляли их работать.

— Надо бы завести такое, — сказала я Коулу, кивнув в сторону многорукого чудовища, на котором скоро закрутятся люди, как тарелки на шестах у циркового жонглера. — Когда будем кого-нибудь допрашивать, можно перед допросом покатать клиента минут двадцать на такой фиговине.

— Это ж сколько денег на сыворотке правды сбережем!

— И Пит нам даст повышение.

— Мне кажется, или правда толпа здесь гуще подгорелой овсянки?

— Знаешь, чем дальше, тем труднее не наехать на ползающего младенца. Давай поставим эти бульдозеры и пойдем пешком.

Мы направились к северу фестивальной площадки, к парковке «Четырех сезонов», поставили мопеды, а шлемы забрали с собой. Дай Бог, кто-нибудь сопрет эти дурацкие игрушки, пока мы не смотрим. А если нет — я всерьез подумывала швырнуть ключи какому-нибудь глазеющему подростку.

Следующие полчаса мы брели по широкой пешеходной тропе, усыпанной щепой. Тропа тянулась через всю фестивальную площадку, вилась среди аттракционов длинной лакричной лентой, и мы шли мимо каруселей и лавок, мимо эстрад, где завораживали зрителей певцы, танцоры, комедианты, медиумы и фокусники. Но нас они не привлекли. Коул мне сказал, что у нас есть своя палатка, и это лучше с точки зрения контроля за случайными событиями. А контролировать их надо: если их оставить без внимания, они могут всю нашу операцию размазать по стене тонким слоем.

Китайские акробаты Чень Луна готовили свое представление на огромной площадке в северо-западном углу территории. Как раз сейчас вдоль аккуратных пластиковых туннелей выстроился бесконечный с виду ряд воздушных насосов, каждый размером с косметичку Кассандры. Им предстояло надуть огромную массу красного, желтого и лилового материала, который акробаты продолжали разворачивать в подобие здания. Поскольку мы с Вайлем четыре месяца назад следили за одним типом в аналогичном строении во Франции, я знала, что это получится, — но сейчас, при взгляде на сдутую конструкцию, мне это казалось невероятным.

— Ух ты, — сказал Коул, — какие они организованные.

— И аккуратные, — добавила я. — Похоже, ходить неряхами можно только гражданам США.

В ответ на мое замечание послышались писк и хихиканье. Я оглянулась посмотреть, кому это тут так смешно и кто так удачно делает вид, что смеется не надо мной.

На клетчатом пледе сидела по-турецки молодая китаянка в красных брюках «капри» и в зеленой футболке, подбрасывала младенца в воздух и ловила. Подбрасывала не как теннисный мячик перед подачей, а как футболист, вводящий мяч в игру. А мальчишка был в восторге: каждый раз он заливался смехом, и каждый раз, когда мама его ловила, начинал дергаться, требуя, чтобы она бросила его еще выше.