Земляника под снегом - [30]
Едва наступило утро, старик поспешил к больному, и опять забормотал свои заклинания: «Гуру-гуру, буру-буру…» А потом сказал:
— Срубил ты камфарное дерево… А пень возле дома остался. Живой он, растут на нём зелёные побеги. А ты их каждый раз обрезаешь. Чужое горе — вот причина болезни. Ведь не только камфарное дерево страдает — все деревья на высоких горах вокруг горюют о своём друге. Никому в лесах покою нет. Оставьте камфарное дерево, не обрезайте его побеги, тогда ты и поправишься.
— Не трогайте камфарное дерево, — наказал крестьянин своим сыновьям. — Если нужно, и крышу над ним разберите.
А как зазеленели на камфарном дереве молодые побеги, и крестьянин поправился. Болезнь как рукой сняло.
Построили сыновья крестьянина по соседству дом старику. Возле дома сад разбили. Поселились там самые красивые деревья со всей округи и цвели каждую весну небывалым цветом. И все звери и птицы тоже дружили со стариком, потому что он их понимал и любил.
Незадачливый ротозей
Жила в городе Осака одна бедная вдова, и был у неё сын, по имени Тораян.
Часто бранила она сына за то, что он первый на свете ротозей, вечно в беду попадает. Посуда у него из рук валилась. Кошелёк сам, без помощи вора, исчезал неизвестно куда. Верёвка вокруг ног оплеталась, грабли по лбу били. А уж если Тораян падал, то, как нарочно, в самую грязную лужу во всём городе.
По приказу своей матушки жарил он угрей на продажу. Тем и промышлял.
Как-то раз купил Тораян большого жирного угря, положил на доску и хотел было ножом отхватить ему голову, да, как всегда, зазевался. Соскользнул угорь с доски, вильнул хвостом — и в канаву. А там в другую. А из другой в третью.
— Эй, куда ты? Постой, милый, подожди!
Бежит Тораян за угрём. Уже за хвост его было схватил, да споткнулся и снова выпустил. Бежит дальше. Вот и городу конец.
Прибежал Тораян на поле, где редька росла.
А хозяин поля как закричит:
— Эй ты, чего здесь бегаешь по моей земле? Овощи топчешь!
— «Чего, чего»!.. Ловлю сбежавшего угря, вот чего! Да, уж видно, не поймаю. Как же я теперь вернусь домой? Мать у меня знаешь какая строгая?! Ах, несчастный я, лучше бы не родиться мне на свет. Куда я теперь денусь?
— Ну чего ревёшь! — говорит ему крестьянин. — Слезами горю не поможешь. Если боишься домой идти, оставайся у меня. Возьму я тебя в работники, поможешь редьку убирать.
Обрадовался Тораян, взялся за работу. На беду, попалась ему большая редька с таким крепким корнем, что никак не выдернешь. Понатужился Тораян, упёрся ногами, тянет изо всех сил:
— А ну, ещё раз!.. Идёт, идёт, пошла!.. Опять ни с места… Ну погоди, я сейчас тебя так рвану, что если б ты деревом была, и то бы с корнями из земли выскочила.
Как рванёт он редьку!
Выскочила она из земли — пон! А Тораяна подбросило словно щелчком высоко-высоко. Полетел он вверх, как стрела, спущенная с тетивы, и хлоп! Упал возле дома одного бочара на улице Бочаров.
Онемел бочар от испуга.
— Откуда ты? Вот уж правда с неба свалился.
— Тянул я из земли большую редьку, да как дёрну изо всех сил, ка-ак выскочит она — пон!.. Меня к вам и забросило, — рассказал Тораян, потирая ушибленную спину. — Не могу я теперь идти к моему хозяину — огороднику. Засмеёт он меня. И домой не могу идти, матушки боюсь! Куда мне теперь деваться, бедняге! Не приютишь ли ты меня, хозяин?
— Вот оно, выходит, какое дело, — удивился бочар. — Ну что ж, мне как раз нужен работник. Будешь ободья на бочки набивать.
Начал Тораян набивать бамбуковый обод на бочку, да, видно, у него от рождения обе руки были левые. Согнул обод в круг и не удержал.
Пин! — щёлкнул обод да как подбросит Тораяна высоко-высоко!
Хлоп! Упал он на землю. Глядит, где это он? Оказалось — во дворе одного зонтичных дел мастера на улице Зонтов.
— Ты откуда такой взялся, с молотком в руке? — удивился хозяин. — Каким ветром тебя занесло?
— Служил я у одного бочара, набивал ободья на бочку. А один обод так сильно щёлкнул меня, что взлетел я под самые небеса… Стыдно мне теперь бочару на глаза показаться. Не приютишь ли ты меня, хозяин, у себя?
— Что ж, хорошо! Натягивай бумагу на зонты, это дело нетрудное.
Поглядел Тораян вокруг. Повсюду во дворе зонты пестреют, словно медузы в море.
«Что ж, я, кажется, не худо устроился, — думает Тораян. — Возьмусь-ка я за работу».
Натянул он бумагу на самый большой зонт и понёс его показывать хозяину. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел вихрь. Ему бы бросить зонт, да не догадался Тораян, и понёс его ветер, закрутил, как пушинку.
Держится Тораян за ручку зонтика, болтает в воздухе ногами. Так высоко, верно, ни один воздушный змей не залетал.
Всё выше и выше летит ротозей и очутился на самом небе. Под ногами у него облака. Видит он, стоит на облаках высокий красивый дом. Крикнул Тораян:
— Эй, хозяева, кто в доме есть, отзовитесь!
Вышла из дверей на зов Тораяна диковинного вида женщина. Глаза у неё так и сверкают, так и сверкают как молнии. Даже зажмурился Тораян.
Говорит она:
— Как ты попал к нам сюда, человек? Это ведь дом громовиков, а я — Огненная зарница.
Подкосились ноги у Тораяна. Насилу-то-насилу сошло у него с языка:
— Так, значит, зонт меня на самое небо занёс? Что теперь со мною будет? Пожалей меня, дай приют.
