Земля зеленая - [32]

Расстояние было чересчур велико, Браман не слышал или сделал вид, что не слышит. Чуть поодаль, поднимаясь со своими гнедыми в гору, Андр Осис тоже кричал что-то. Браман унялся только тогда, когда обе лошади, пятясь назад, чуть не наступили задними ногами на борону.

Хозяин смотрел пристально и долго, но ничего не сказал, бросил остатки соломы и зашагал домой. Мартынь перекинул через плечо лукошко и пошел за ним, изредка оглядываясь на этого дикого.

— Я бы на вашем месте давно прогнал его к чертям, — сплюнув, сказал он. — Выставляет нас на посмешище всем соседям. Запугал лошадей, к Серой и Лысухе нельзя подойти хомут надеть. В косари он не годится, я-то знаю: тяпает вокруг кочек, словно змей бьет.

— Зато увидишь на будущей неделе, как начнем канавы чистить, — примирительным тоном сказал Бривинь, — тут с ним никто тягаться не может.

Старший батрак задумчиво молчал. Не стоило слов понапрасну тратить. Никто не думал, что Бривинь наймет этого никудышного человека, этого живодера, обжору ненасытного, скандалиста, которого не держал ни один порядочный хозяин. Прямо непонятно, как эта безумная затея пришла в голову умному господину Бривиню. Вот и воюй целый год с этим диким! Да еще остерегайся, как бы колом по голове не хватил… Мартынь сердито бросил лукошко на крыльцо клети.

Хозяин, кажется, угадал его мысли и попробовал перевести разговор на другое. У поленницы возился Осис, Ванаг кивнул головой в его сторону.

— Борону кончает. А что толку, завтра мне все равно она больше не понадобится.

Осис — приятель Мартыня Упита, значит, надо заступиться.

— Зато, когда рожь сеять, они нам вот как будут нужны. Паровое поле на суглинистом бугре — не шутка, старые бороны только ворочают твердые комья да гребут поверху.

— Новое место на будущий год подыскивает, — процедил сквозь зубы оскорбленный Ванаг, — у меня плохо! Пускай, я его на привязи не держу.

У Мартыня Упита такое уж неудачное лицо: врал он, хвастался или что-нибудь утаить хотел — вся подноготная на нем сразу отражалась. Идя позади хозяина, он провел ладонью по широкому, загоревшему щетинистому лицу, чтобы стереть то, что на нем отпечаталось. Все же лучше что-нибудь сказать, не говоря ни да, ни нет.

— Что вы слушаете Либу Лейкарт, кто ее не знает? За спиной услышит или в дверную щель подсмотрит, а размажет как по-писаному.

Ванаг ничего не ответил, пошел прямо в дом. Мартынь завернул к Осису, который по счету клал в кучку гладко обтесанные ясеневые зубья для бороны.

Маленький Андр первым пригнал хозяйский скот. Выходя из хлева, он встретил Лиену с подойником, показал ей белую, очищенную от коры, хорошо обструганную еловую палку — новую рукоятку для ее навозных вил. Несмотря на спешку, Лиене пришлось остановиться, похвалить подарок и улыбнуться мастеру, а ему только это и надо было; вприпрыжку он побежал домой. Осиене гнала из загона своих трех коров и девять овец, между которыми затесался белоголовый теленок. Тале ей помогала. Двое младших пищали в конце прогона, мать только прикрикнула на них, чтобы не лезли скотине под ноги, — надавать пинков или оттаскать за волосы не было времени.

Хлев испольщика в пяти шагах от клети, покосившийся, низенький, полон мух; навоз валялся прямо у двери, хотя еще с весны на дворе уложена большая куча. Осиене сердито покрикивала в хлеву, несколько раз просвистела хворостина, потом все стихло, молоко зазвенело о подойник.

Галынь подвел к колодцу лошадей — своего серого и вороного, Андр Осис, прозванный Большим Андром, в отличие от пастушонка Андра Калвица, сына шурина старого Осиса, пригнал обоих своих гнедых. Браман подъехал верхом на серой кобыле, дергая за повод ненавистную Лысуху и ругаясь вполголоса. Машка уже раньше сама приковыляла на середину двора, Мартынь Упит распутал ее, накинул путы на шею и пустил к колодцу. Была неделя Галыня ездить в ночное, он ушел в дом поесть; лошадей поили Большой Андр с Браманом. Хозяин, старший батрак и испольщик стояли в дверях и наблюдали. Своего чалого Осиене уже напоила у реки и пустила обратно в загон.

— Питьевое ведро пачкают грязными мордами, — проворчал хозяин Бривиней. — Давно следовало корыто сколотить.

— У лошади морда грязная не бывает, — вступился Мартынь. — Теленок, тот окунает морду до самого дна, а лошадь только краешками губ пьет.

Осис понял, к кому относится упрек хозяина, и, кажется, почувствовал себя виноватым.

— Давно собираюсь, да времени нет. Теперь уж сколочу — вот только отсеемся; доски у нас есть, работы на час — и готово.

Большой Андр держал наполненное ведро на срубе колодца. Браман тащил Лысуху к ведру, но та закидывала голову и пятилась, не помогали никакие ругательства.

— Разве так напоишь лошадь, — смеялся Андр. — Ты зайди с хвоста и подтолкни, тогда дело пойдет.

— Разве это лошадь, — прошипел сквозь стиснутые зубы Браман, — дьявол ее знает, что за адово отродье!

Дьявола и ад он поминал через каждое слово. Он стал распутывать обтрепавшийся конец уздечки, но старший батрак уже был тут как тут и вырвал поводья у него из рук.

— Пошел прочь! — крикнул он. — Запугал скотину — боится тебя, как дикого зверя. Тоже, пахарь называется!..