Земля в огне - [46]

— Иван Игнатьевич! Почему твоя бригада не в совхозе «Питомник»? обратился он ко мне.

— Потому что всего лишь час назад прибыла из Карповки.

— Выручай, — взмолился Бабаскин. — Знаешь, я доложил командарму, что ты овладел аэродромом у совхоза «Питомник».

— Ты доложил, ты и бери аэродром, — улыбнулся я.

И тут же, чтобы успокоить обескураженного Бабаскина, приказал своему начальнику штаба отправить в штаб армии донесение, что бригада выполняет приказ и продолжает наступать в направлении аэродром «Питомник», Гумрак (в последнем располагался командный пункт армии Паулюса).

Аэродром, о котором шла речь, имел для немцев исключительно важное значение. Это был тот самый пункт, через который гитлеровское командование еще могло поддерживать связь с Паулюсом, подбрасывать боеприпасы, продовольствие. Надо было лишить фашистов этой возможности.

Днем раньше на аэродроме побывала наша разведка. К чему привело ее появление, позднее рассказал в своих воспоминаниях уже упоминавшийся нами полковник Вильгельм Адам — доверенное лицо фельдмаршала Паулюса:

«Паника началась неожиданно и переросла в невообразимый хаос. Кто-то крикнул: «Русские идут!» В мгновение ока здоровые, больные и раненые — все выскочили из палаток и блиндажей. Каждый пытался как можно скорее выбраться наружу. Кое-кто в панике был растоптан. Раненые цеплялись за товарищей, опирались на палки или винтовки и ковыляли так на ледяном ветру по направлению к Сталинграду. Обессилев в пути, они тут же падали, и никто не обращал на них внимания. Через несколько часов это были трупы. Ожесточенная борьба завязалась из-за мест на автомашинах. Наземный персонал аэродрома, санитары и легкораненые первыми бросились к уцелевшим легковым автомашинам на краю аэродрома «Питомник», завели моторы и устремились на шоссе, ведущее в город. Вскоре целые гроздья людей висели на крыльях, подножках и даже радиаторах. Машины чуть не разваливались под такой тяжестью. Некоторые остановились из-за нехватки горючего или неисправности моторов. Их обгоняли не останавливаясь. Те, кто еще был способен передвигаться, удирали, остальные взывали о помощи. Но это длилось недолго. Мороз делал свое дело, и вопли стихали. Действовал лишь один девиз: «Спасайся, кто может!»[29]

Выполнив задачу, наша разведка вскоре покинула аэродром.

По приказу Паулюса аэродром «Питомник», который снова оказался в руках у немцев, был взят под усиленную охрану и вновь начал действовать.

Нам предстояло овладеть им во что бы то ни стало.

На подступах к совхозу «Питомник» нашему взору открылось необычное зрелище. Аэродром походил на гигантский муравейник. Сотни самолетов (а их оказалось более 370), автомашин, автобусов, зенитных орудий и другой техники, большие палатки с эмблемой Красного Креста были разбросаны на огромном заснеженном поле. Самолеты продолжали еще прибывать на аэродром.

Учитывая приказ армии о необходимости сохранить авиационную технику противника в целости, было решено блокировать все подступы к аэродрому со стороны Сталинграда, откуда продолжали прибывать автомашины с ранеными и больными немцами.

Все, что шло к аэродрому, мы пропускали, за исключением танков и бронетранспортеров, которые расстреливали при подходе. Так же поступали и с самолетами: совершать посадку не препятствовали, а взлетать не позволяли.

Утром к «Питомнику» подошли передовые подразделения 27-й гвардейской, 23-й и 304-й стрелковых дивизий, и мы общими усилиями захватили аэродром со всей боевой техникой, которая там скопилась. Немало взяли пленных. Здоровых отделили от раненых, организовали обслуживание последних силами самих же пленных. Однако Паулюс вскоре предпринял попытку возвратить жизненно необходимый аэродром, бросив против нас довольно крупные силы. Снова завязались ожесточенные бои. Противник понес большие потери и вынужден был отойти. Наша бригада продолжала пробиваться к Сталинграду.

Кольцо вокруг окруженной группировки немецко-фашистских войск неумолимо сжималось. Теснимые к Сталинграду, они оказывали яростное сопротивление, часто сами переходили в контратаки. Одна из таких контратак осталась для всего личного состава бригады наиболее памятной. Это произошло 21 января 1943 года в боях за высоту Безымянная и хутор Новая Надежда.

Бригаде была поставлена боевая задача во что бы то ни стало отразить натиск врага, удержать достигнутые рубежи в наступлении, разгромить контратакующую группировку противника. Наши танкисты выполнили свой долг. Особенно отличился танковый экипаж Алексея Наумова.

Их было пятеро — молодых, жизнерадостных русских парней. Они беззаветно любили свою Советскую Родину, открывшую им дорогу к светлой, радостной жизни, и ненавидели врага, посягнувшего на их социалистическое Отечество. Душой экипажа был лейтенант Алексей Наумов — девятнадцатилетний волжанин из Ярославля. Скромный и исполнительный офицер, он сочетал в себе высокую требовательность и дисциплину с вниманием и добротой. Как и командир, отважными воинами были все члены его экипажа: механик-водитель старшина Павел Смирнов, командир орудия младший сержант Петр Норицын, радист младший сержант Николай Вялых и заряжающий сержант Феодосии Ганус. Коммунисты и беспартийные, они были горячими патриотами, доказавшими уже не раз свое воинское умение и находчивость. Поэтому, когда решался вопрос, кого поставить в засаду на самом ответственном направлении, выбор сразу же пал на экипаж Наумова.