Земля точка небо - [24]
Хворые шелудивые мужички. Люди возились и толкались. Люди зевали, и дыхание их пахло луковой шелухой. Я не хотел, чтобы они трогали меня, не хотел, чтобы они притрагивались к Эврике, и не мог ничего поделать. Стоило мне отодвинуться, как жаркое пространство рядом немедленно заполняли люди. Они не выпускали нас до самой конечной. Там они хлынули наружу жарким потоком, и утащили Эвридику, а я всё стоял, пока состав не опорожнился, пока снаружи не стало тихо. Я вышел к Эврике лишь тогда, когда в пустой вагон забрела обходчица. На платформе кроме нас остался только один человек. Он стоял у соседнего вагона. И он не был мертв. Парень весело осмотрел нас и махнул рукой. Отвернулся и вытащил тонкий мобильник. «Наверняка это он застрял тогда между створок», — подумал я. Мы не сбежали. Всю дорогу под землей мы по-прежнему были в ловушке.
5 сентября 2005 года
— Чего так долго?
— Шли пешком.
— Куда?! До самой больницы?
— Угу. Я хотел на метро, а он не пошел.
— Как «не пошел»? А в рыло?
— Я пробовал, так он укусил меня, зараза ненормальная.
— Косой, ты че! Срочно в экспертизу, срочно прививку от бешенства. С такими вещами не шутят, вон, в новостях передавали.
22 апреля 2003 года
Его встретила другая журналистка — широкоплечая и молчаливая, похожая на солдата. Она провела Диму в редакцию и оставила его у двери. Едва он успел заскучать, как подошла сама Ксения, по-утреннему живая, с ярко накрашенным ртом.
— Да выбрось уже эту гадость, — Ксюша отобрала у Димы склеенный диктофон. — Идем Она швырнула диктофон в урну и коротко взмахнула рукой.
— Отлично, просто отлично, — болтала Ксюша по дороге. — Все читают твое интервью, я всем говорю, вот это настоящая журналистика. А не как мы здесь…
— Мое интервью?
— Машка! Дай человеку свежий номер! Ага, вот, — она вручила Диме клейкий глянцевый журнал. — С утра звонил уже пресс-секретарь твоих девочек, орал тут, грозился в суд подать.
— Э… это плохо? — спросил Дима.
— Нет, конечно! Ты что. Это хорошо! Если б он мог, он что, звонил бы? Он бы подал. Дима осторожно улыбнулся.
— Так я?.. — спросил он.
— Ты молодец, — она косо сверкнула улыбкой и потерла руки. — Знаешь, что мы сделаем? Мы научим тебя писать, и ты станешь монстром! Дима содрогнулся.
— Ты тоже считаешь, что человек — это хищник? — спросил он.
— А? Ты о чем? Ладно, не важно, мы пришли, — она притормозила у стола, уже знакомого Диме. — Ты посиди здесь, и кстати, ты здесь и будешь сидеть, располагайся… почитай свое интервью, а я сбегаю к себе за бумагами. Ксюша взяла у него журнал, пролистала до середины и грохнула его Диме на колени.
— Вторая полоса, колонка справа.
Когда она ушла, Дима огляделся и положил журнал на стол, испытывая перед глянцевой бумагой незнакомый теплый испуг. Дима убрал из-под ног пыльный удлинитель, затолкал системный блок подальше, а экран подтянул к себе. Немного робея, он протянул руку к монитору, отклеил жирафа и убрал его в нижний ящик — два верхних были отведены под чью-то сахарницу, кофейную чашку и пару резиновых кедов.
«В гостях у двух скандально известных бэд-герлз из коллектива „СКАЗКИ“ мы получили ответы на самые дерзкие наши вопросы», — прочел Дима, водя носом вдоль строк, — «Читайте в ОТКРОВЕННОМ ИНТЕРВЬЮ от Митяя Честного!
МЧ: Ваши интимные предпочтения?
АНЯ: Мой вариант номер один — это догги-стайл. Еще я люблю анальный секс. Только не говори, что тебя это шокирует.
ЮЛЯ: Я сложная натура, и люблю эксперименты. Признаюсь, что порой мне нравятся и игрушки, и вотерспортс, и я даже попробовала бы джербиллинг.
АНЯ: (смеется)
МЧ: Сейчас модно интересоваться — как вы относитесь к наркотикам?
АНЯ: Знаешь, когда выходишь на сцену и чувствуешь зал, наркотики тебе просто незачем.
ЮЛЯ: Всё, что мы делаем, приносит достаточно кайфа само по себе.
АНЯ: Музыка — это лучший наркотик!
МЧ: Ваши творческие планы?
ЮЛЯ: Скоро мы отправляемся в тур по странам ближнего зарубежья, потом у нас будет концерт в Москве. Еще мы работаем над записью нового альбома, он выйдет летом. Больше всегда можно узнать у нас на сайте. (
