Земля Тиан - [86]

— Ваты, йода! — распорядился монах. Он расстегнул на г-не Лю халат, разорвал окровавленную фуфайку и осторожно приступил к перевязке.

Положение раненого было безнадежным. Глубокая рана, из которой с трудом извлекли тупые ржавые ножницы, уже чернела по краям. Темная, густая кровь слабо сочилась из нее.

— Он умрет через несколько часов, — сказал монах. — Кто убил его?

В этот момент г-н Лю пришел в себя. Он медленно открыл глаза, пошевелил губами и остановил строгий печальный взор на Елене. Она стояла возле кровати и держала тазик с водой.

Сначала г-н Лю, как будто не понял, не узнал ее, потом, сделав страшное усилие, поднялся на локтях. Глаза его округлились, на губах выступила розовая пена.

— Вы?... вы?.. — хрипло прошептал он, хотел сказать что-то еще, но упал навзничь и снова потерял сознание.

— Господа, выйдите все, — распорядился монах.

Все молча повиновались. Елена последняя.

Во дворике на них ураганом налетела Маруся. Белый халатик ее был весь перепачкан землей и маслом, лицо, руки, все — в черных и желтых пятнах, волосы растрепались и прилипли ко лбу. Следом за нею, тоже перемазанный, как углекоп, торопился Терентий.

— Елена Николаевна! — вскричала она, чуть не сбивая Елену с ног.

— Тише, Маруся, — остановил ее Дорогов, — г-н Лю умирает.

— Умирает?.. — Маруся опустила свои перепачканные руки… — Умирает?!..

— Его убил Ван, — сказал Валериан Платонович. — Пырнул в спину ножницами и скрылся. Подлец!..

* * *

Оставшись наедине с раненым, брат Андре присел на край кровати и вытер ему губы платком. Г-н Лю умирал. Грудь его порывисто и слабо поднималась, пульс неровно бился. Два раза он открывал глаза, делал усилие заговорить, но снова впадал в забытье. Наконец он собрался с силами.

— Где она? — спросил он еле слышно. — Кто… вы?..

— Я монах, — сказал брат Андре.

— Монах… — повторил г-н Лю, — позовите ее…

Брат Андре положил руку ему на лоб.

— Вы хотите видеть m-lle Элен? Успокойтесь, я позову ее сейчас.

Брат Андрэ поднялся и на цыпочках вышел во дворик.

— М-lle Элен, — позвал он вполголоса, — он хочет видеть вас.

Елена вошла и приблизилась к кровати. Брат Андре сел на стул у дверей. Когда она подошла, г-н Лю открыл глаза. Елена наклонилась к нему и взяла его за руку. Он с трудом пошевелил губами.

— Сядьте…

Она присела на край кровати. Г-н Лю помолчал, собираясь с силами.

— Я умираю… — заговорил он.

Брат Андрэ бесшумно подошел к кровати и снова вытер губы раненого.

— Не волнуйтесь, — сказал он тихо, — вам нельзя говорить.

— Нет, — прошептал г-н Лю с неожиданной силой, и, подавшись вперед, поднялся на локте, — …мне можно говорить… Я говорю… в последний… раз… Мисс Елена… Теперь поздно… но не считайте меня злодеем… Мисс Елена я… не злодей!..

Он замолчал, но пересилил себя и продолжал свистящим шепотом:

— …Я дал клятву… я посвятил мою жизнь великому делу… я объезжал города… деревни… говорил… звал… раздавал оружие… Там, в горах Гуй-Чжоу… крепнут крылья… Голубого дракона… На этих крыльях… моя родина вознесется… на высоту прежней силы и славы… Но меня не будет в рядах… когда час настанет!.. Моя жизнь прошла… Я умираю от руки… ничтожного человека… Жалкого!.. Труса!..

Он схватил Елену за руку своими тонкими пальцами.

— Кто эти люди?.. Зачем они едут?.. Они хотят тоже грабить мою родину!.. Как другие… как все?.. Сеять рознь, вражду?.. Пусть гнев небес… обрушится на головы их потомства… если это так… Я не могу уже… помешать. И я сам привез их… сюда!..

Брат Андре смочил лоб умирающего водой.

— Есть высшая справедливость, — сказал он, — она оценит ваш порыв и благословит его… Не призывайте проклятий неба на головы людей, простите им, пусть мир успокоит вашу душу.

Г-н Лю отбросил его руку. Глаза его блестели. Необычайный нервный подъем пересиливал, казалось, подступавшую к нему смерть.

— Что знаете вы о мире души?.. Вы пришли… учить нас смирению… справедливости… Вы?.. Европейцы?..

Бледное лицо его, искаженное страданием, презрительно улыбнулось. Он заговорил почти спокойно, страшным усилием воли превозмогая боль и душевное волнение.

— Только в сильную душу… входит мир. Мир — это мудрость… свет… небо… о котором вы только… говорите… Вы не научились еще этой мудрости у нас… Вы далеки от неба… как земля… которой вы хотите… управлять!

Он уперся обеими руками в кровать и почти сел.

— Монах, — сказал он строго, глядя прямо в лицо брату Андре. — …Там, на столе… письма… последние мои мысли… Доставьте дяде… Цай… Лин Хану… Возле меня нет близкого человека… У меня нет выбора… Я доверяюсь вам… На конвертах… адрес.

Он тяжело, через силу глотнул воздух.

— Теперь… уйдите… И вы… даже вы… мисс Елена… Судьба велит мне кончить жизнь среди вас… европейцев… но я сумею… умереть… один… Уйдите!..

Он протянул руку. Слабая искра жизни угасала в нем с каждой секундой. Одно напряжение воли еще поддерживало умирающего, и эта последняя сила теперь покидала его, мерцая предсмертными вспышками. Но глаза все еще горели, с почерневших губ срывались слова.

— Мисс Елена… и вы… монах… уйдите… оставьте меня… Я… умру… один… Пусть похоронят в стране… моих… предков… в земле… Тиан!..

Что-то будто оборвалось в нем, как туго натянутая струна. Руки, на которые он опирался, безжизненно подогнулись, голова откинулась назад. Брат Андре и Елена бросились к нему. Он оттолкнул их, последним отчаянным усилием снова вцепился в край кровати и заговорил по-китайски.