Земля Тиан - [76]

«Этого еще недоставало, — с досадой думал он, ворочаясь на циновке, — он готов закрыть глаза на то, что делают Лю и Ван, но за мною он бегает по пятам, следит и старается поймать».

Незадолго до рассвета Валериан Платонович уснул, наконец, так и не придя ни к какому конкретному решению.

* * *

Дорогов провел остаток ночи внизу. Утром, едва слуга отодвинул засовы, он вышел на улицу и пробродил с час в поисках провизии к чаю. Купил, наконец, ворох подгорелых вафель из бобовой муки и «дин»[49] рыхлого, плохо очищенного тростникового сахара. Девушки уже кипятили чай, когда он вернулся. Павел Александрович поднялся на крышу за своей подушкой и пиджаком. Сверху открывался скучный и однообразный вид на город.

Солнце не начало еще припекать, но ярко-желтые крыши старинного храма уже золотились в его лучах. Они высились, как острова, среди унылого моря черной черепицы, загибаясь кверху крючкообразными углами, и солнечный свет играл и искрился на полустертой позолоте резных украшений и на волнистой поверхности блестящей, как будто вчера уложенной столетней черепицы.

Тенишевский, утомленный бессонной ночью, спал на своей циновке, раскинув руки. На лице его застыло сосредоточенно-упрямое выражение, бессознательный след ночных мыслей, брови слегка были сдвинуты. Павел Александрович некоторое время постоял, глядя на него.

«Сегодня этому будет конец, — подумал он, — Валериан распустился и обнаглел окончательно… Не захочет добром — заставлю со мной считаться. Вчера он сбежал от решительного объяснения, но сегодня не сбежит. Миндальничать с ним нечего».

Он собрал свою постель и направился вниз. Гостиница уже проснулась. Водоносы, расплескивая воду, мелко просеменили через дворик со своими деревянными ведрами, на каменных ступенях входа уже мостился «меза»-лоточник[50] со своим овальным лукошком, в котором сквозь грязную тряпку дымились лепешки. Откуда-то издалека доносились пронзительные звуки свадебной музыки.

Павел Александрович напился чаю один, посидел, покуривая трубку, в своей комнате с полчаса, потом направился с девушкам.

— Ребята, пойдемте осматривать город, — предложил он.

— Пойдем, пойдем, — подхватила тотчас же Клавдия, — в гостинице скука.

— Я разбужу Валериана Платоновича, — сказала Маруся, — что он спит, восемь часов уже, девятый…

Она встала.

— Не надо, — остановил ее Дорогов, — сходим и без него.

Он взглянул на Тасю. Она даже не посмотрела на него и промолчала.

Сборы заняли несколько минут. Налили в термосы воды, разыскали веера и зонтики, набросили на себя платья и халатики. Наряжаться никто и не подумал. Дорогов надел через плечо свой фотографический аппарат и взял в руку трость.

— Трогаем, ребята. Только чтоб никто с дороги назад не просился. Вместе так вместе. Кто боится жары, говорите сейчас. Тогда останемся лучше дома, — предупредил он девушек.

Это условие было принято без оговорок. Со смехом и шутками пестрая группа под предводительством Дорогова выступила из гостиницы и углубилась в лабиринт узких проулков, внося смятение и трепет в сердца простодушных горожан.

Была уже половина девятого, когда солнце, выглянув, наконец, из-за угла каменной стены, пригрело Валериана Платоновича настолько чувствительно, что он проснулся. Первой его мыслью была забота о сундуке с инструментами. Даже не накинув свой пиджак, он сгреб в охапку подушку и циновку и устремился вниз. Там он застал все в порядке: Терентий не покидал своего поста и сундучок стоял на месте в полной сохранности. От Терентия же Тенишев-ский узнал, что Дорогов и девушки ушли в город. Сначала Валериан Платонович хотел отправиться вслед за ними, но потом раздумал, умылся, побрился и уселся пить чай за столом во дворике. Ван выглянул из своей каморки, увидел его и подобострастно поклонился. Тенишевский окинул его суровым взглядом и молча кивнул головою. Ван растерялся еще заметнее, тем более, что в этот момент через дворик прошел г-н Лю и пристально взглянул на него. После этого переводчик спрятался и больше не появлялся. Валериан Платонович посидел еще, закурил и перебрался в соломенное кресло. Тут он остался, на свободе предаваясь размышлениям.

Перебрав еще раз в памяти все, что он слышал от Вана и по возможности отделив некоторые подробности, казавшиеся ему чересчур уж неправдоподобными, Валериан Платонович снова рассмотрел свое положение со всех сторон. В конце концов, на все лады обсудив сам с собою создавшуюся обстановку, он разбил свои сомнения на ряд отдельных вопросов и на все подыскал удовлетворительные ответы. Первый вопрос, относительно Елены Зубовой, он решил отвергнуть вовсе. Возвращаться из-за нее в Сиан Тан не имело никакого смысла, да и для нее самой это было, очевидно, бесполезно. С момента ее похищения прошло больше месяца и Лю, конечно, имел время запрятать ее очень далеко. К тому же, при Зубовой остался ее «рыцарь» Книжников, и она, стало быть, не одна. Второй вопрос, о девушках, казался Тенишевскому более серьезным. Его по необходимости надо было рассматривать вместе с платиновым вопросом. Из всех возможных в этом отношении решений, Валериан Платонович остановился на единственном, которое, как ему казалось, можно было провести в жизнь: ехать с девушками и г-ном Лю дальше, в Гуй-Чжоу. В ближайшем пункте, где окажутся европейские миссионеры, сдать на их попечение всю труппу, предупредив, конечно, почтенных отцов о том, какой подозрительный человек Лю, а самим заниматься своим делом дальше. Третий вопрос касался самого г-на Лю. Будь Тенишевский один, он ни минуты не размышлял бы даже о нем, а расправился бы с ним, не теряя времени и поехал бы дальше. Но тут опять на сцену выплывал вопрос о девушках и это заставляло Валериана Платоновича сдерживаться. Как-никак, он платил им жалованье, ничем пока их не обидел и даже в похищении Елены участвовал только по словам Вана, который легко мог соврать и просто оклеветать его. Поэтому следовало сдержаться и ничем пока не проявлять своей неприязни к нему. Даже больше, нельзя показывать вида, что он поверил Вану хоть на копейку. Для этого Тенишевский решил, не теряя времени, через Терентия переговорить с Лю наидружелюбнейшим образом. Самого Вана Валериан Платонович постановил держать в неослабном трепете и эту меру считал для него самой подходящей. Последний пункт, а именно отношения с Тасей и Дороговым, приводил Валериана Платоновича в ярость. Ссора, которой, по его мнению, искал с ним Дорогов, случись она только, самым неблагоприятным образом отзовется на их престиже в глазах Лю. С другой стороны, он не хотел и уступать Павлу, который полез не в свое дело и пытается не только учить его хорошему поведению и нравственности и советовать, а даже, как он выразился, «заставлять».