Земля соленых скал - [5]

Я ждал долго. Звезды, наверное, уже показывали полночь.

Брат подошел такими тихими шагами, что я не заметил, когда он стал перед входом в типи.

Только когда он вступил в круг, освещенный пламенем уже угасающего костра, я впервые увидел брата таким, каким он и поныне остался в моей памяти.

Он был высоким и красивым. На нем была куртка из волчьих шкур, вышитая понизу цветными бусами, меховые штаны, невысокие мокасины. Смазанные жиром волосы блестели в свете огня, как мех тюленя, вынырнувшего из воды.

Так вот какой мой старший брат! Сердце у меня билось, я молча ждал, пока он первым начнет говорить. Но он стоял у костра неподвижно и молча смотрел на меня. Я робко указал ему рукой место около огня, он так же молча сел, не отрывая от меня глаз.

Присмотревшись ко мне, он коснулся рукой моей груди и сказал:

– Ты ути, сын моей матери, мой брат?

– Да.

Он подбросил в огонь несколько веточек и спросил немного тише:

– Как чувствует себя мать?

Я хотел быть зрелым и невозмутимым воином, хотел сохранить спокойствие, равнодушный взгляд, равнодушное лицо. Но ведь я только вчера попрощался с матерью, еще вчера слышал ее голос – и глаза мои наполнились слезами. Отвернувшись от огня, я начал говорить о матери, о том, что она рассказывала мне о нем, как прощалась со мной, как она выглядела, веселая ли она, какие поет песни, какие голубые у нее глаза и светлые волосы. Я боялся: голос мой выдаст, что я еще маленький мальчик, которому тяжело без матери, и поспешил произнести слова, которые она столько раз повторяла:

– Ты живешь в ее сердце. Она всегда думает о тебе.

Я не видел лица Танто: костер снова немного угас. Брат ничего не отвечал. Немного спустя он протянул руку над огнем, и маленькие красные язычки пламени начали виться между его пальцами, обволакивая ладонь. Он медленно отвел руку, откинул волосы со лба и заговорил:

– Ути, мы с тобой одной крови. Ты мой брат и сейчас делаешь первые шаги на тропе мужчины. Я тоже был ути, когда меня привез сюда Овасес. Но много Больших Солнц прошло с тех пор, как меня в последний раз назвали ути. Теперь у меня есть имя.

– Я знаю. Тебя зовут Танто – Железный Глаз.

– Да! – Танто важно вскинул голову. – Меня зовут так, потому что никто еще не сумел уйти от моей стрелы. Мои стрелы – стрелы смерти. Чаща для меня то, чем был для тебя еще вчера типи нашей матери. Перед тем как я сюда пришел, я, как и ты, ничего не знал. Не знал даже, что есть добрые и злые ветры, которые могут пригнать и отогнать дичь, стереть ее следы и вовремя предупредить ее об охотнике. А сейчас ветер – мой друг, и я радуюсь, когда веет кей-вей-кеен – северо-западный охотничий ветер. Я умею рогом из березовой коры подманить лося, когда лось откликается на голос своей крови…

Я слушал все, о чем говорил старший брат, и старался запомнить каждое слово. Я сделал первый шаг на тропе мужчины. Мой старший брат разговаривал со мной, как равный с равным, положив руку на мое плечо. Огонь постепенно угасал, порой голос брата становился тише, и я не знал, правда ли все это, или я вижу сон в типи моей матери над озером.

Я вздрогнул. Шкура у входа в типи неожиданно заколебалась, и я увидел голову Тауги. Большой пес, пес-друг одним прыжком бросился к моим ногам. Брат рассмеялся.

– Отыскал. Видно, беспокоится за тебя? Ты говорил ему, что боишься путешествия в селение Волков?

Я тоже смеялся. Брат не подшучивал надо мной. Его смех был таким же добродушным и веселым, как радость Тауги. Я был счастлив, счастлив тем, что не один здесь, что рядом со мной брат, что Тауга, добрый, старый, умный пес, нашел меня.

Быстро, очень быстро бегут дни в лагере Молодых Волков. Трудно уловить мгновение, когда с ветвей падает пушистая шапка снега, сброшенная первым весенним ветром, когда набухает первая весенняя почка и когда она лопается, чтобы открыть цветок.

Время проходило среди тренировок, походов в чаще, охоты. И, как с течением лет шкура бизона покрывается рисунками, изображающими историю племени, так рос наш опыт. Каждый поход, каждая охотничья тропа учили чему-то новому, выявляли глупость или прибавляли разума.

Нас было много таких, как я, только что взятых из материнских типи. Но каждый мечтал быть взрослым мужчиной и знаменитым воином, каждый хотел командовать другими, а поэтому стремился показать, что он разумнее, сильнее и ловчее остальных. Больше всех я полюбил мальчика из рода Совы, который был немного старше меня. Я называл его Куку-куру-тоо – Прыгающей Совой, потому что он прыгал дальше и выше всех нас.

Мы стали настоящими друзьями, но дружба наша началась довольно странно.

Когда я впервые появился в лагере, Сова был уже вожаком самых младших Волков. Высокий, с длинными крепкими ногами, он был сильнее и выносливее многих других. Никогда не стриженные волосы обрамляли его голову густым венком, и временами трудно было заметить блеск острых глаз под черной прядью.

На следующий день после прибытия, разыскивая брата, я вышел на рассвете к Месту Большого Костра, вокруг которого стояли типи лагеря. Там я встретил нескольких мальчиков. Они, не говоря ни слова, быстро окружили меня и стали разглядывать мою голову. Я не понимал, в чем дело, и, чувствуя, что все мальчики не отрываясь смотрят на мои волосы, стоял молча, злой и встревоженный. Отовсюду подходили новые ути, держа луки в руках. Наконец самый высокий из них – а это и был Прыгающая Сова – выступил вперед и сказал пронзительно высоким голосом: