Земля Серебряных Яблок - [28]
— Тебя как зовут? — спросил он у раба.
— По большей части «Эй ты!», — отвечал он. — Мать называла меня Брутом.
— Брутом? Но разве это саксонское имя?
— Нет, римское. Да-да, — раб выпрямился в полный рост, — в моих жилах течет кровь победителей. Я — из рода Ланселота; но ты сам видишь, сколь низко я пал в сравнении со славными предками. Отец Суэйн уверяет, мне место в свинарнике.
Джек гадал про себя, за какое такое преступление Брут стал рабом при монастыре. Его руки до самых плеч были испещрены шрамами от плетей, нос сломан. Но в его широком умном лице и серых глазах угадывалось нечто наводящее на мысль о благородном происхождении.
— Один давний знакомый как-то сказал мне: главное — никогда не отчаиваться, даже если падаешь с утеса. До земли путь неблизкий; мало ли что может случиться, пока летишь.
Брут громко рассмеялся. Это неожиданный ликующий смех преобразил его до неузнаваемости. Джек уже не замечал ни шрамов, ни переломанного носа.
— Хотел бы я познакомиться с этим человеком! Такой образ мыслей достоин настоящего рыцаря!
— При жизни он тебе бы, пожалуй, не понравился, — возразил Джек, вспоминая, что Олав Однобровый имел пренеприятную привычку сперва наносить удар, а уже потом задавать вопросы.
— При жизни? То есть он умер? — уточнил Брут.
— Он погиб в битве с гигантским тролльим медведем. Но медведя он все-таки убил, — добавил Джек.
Брут пристально воззрился на мальчика.
— А ты не так прост, как кажешься на первый взгляд, придурок.
— Я не придурок, — запротестовал Джек, вызвав очередной взрыв смеха.
Кормление продолжалось к обоюдному удовольствию, если не считать того, что всякий раз, неудачно пошевелившись, Джек морщился от боли. Брут молол языком не переставая: возвращаться к рутинной работе он явно не торопился.
— А как с тобой эта болезнь приключилась? — полюбопытствовал он наконец.
Джек рассказал рабу о прекрасной даме, что возникла из тумана.
— Она замахнулась на меня рукой — и я рухнул без чувств и пришел в себя уже здесь, — докончил мальчуган. — Я не сумасшедший. Я вправду ее видел.
Раб застыл неподвижно, словно к чему-то прислушиваясь. Снаружи просачивались звуки монастырской жизни: удары топора о дерево, громогласные распоряжения, топот ног. Наконец Брут встряхнулся — и вернулся в настоящее.
— Тебе это все не приснилось. Это была «эльфийская стрела».
Дверь распахнулась, и вошел тот самый монах, что пытался лечить Джека.
— Ах ты, свинья ленивая! — заорал монах. — Повар дров уже заждался. Ты заслуживаешь двойной порки!
На глазах у Джека Брут преобразился до неузнаваемости. Он ссутулился; на лице его застыла придурковатая гримаса.
— Прощения прошу, добрый господин, — заныл он. — Не сердись на беднягу Брута! Что взять с жалкого человечишки?
— Ох, да убирайся уже! — в сердцах рявкнул монах.
Раб выбежал за дверь.
А монах между тем суетился вокруг Джека: принес потрепанное одеяло и хорошенько укутал мальчика.
— Я все ждал, когда ты проснешься, чтобы дать тебе лекарство. Тебе повезло. У меня на полке, по счастью, есть немного земли с могилы святого Освальда. Ну, с одной из его могил.
И монах гордо продемонстрировал Джеку горшок, доверху полный чернозема — такого, казалось бы, везде полно.
— Эта земля с того места, где зарыли голову святого Освальда. Язычники предали его мученической смерти, а затем расчленили тело и закопали по частям в разных местах. Голову захоронили на Святом острове, так что она дважды благословенна. Я всегда говорил: та земля, что с примесью головы, — самая лучшая.
Монах вскипятил воду, добавил в нее лекарственных трав, отщипнув по листку-другому с пучков, подвешенных к стропилам. И наконец, бросил в чашу щепотку земли.
— Вот! Если это снадобье тебя не исцелит, то пиши пропало!
Монах поднес чашу к губам Джека. В ромашковом настое ощущался странный минеральный привкус. Голова Освальда, не иначе.
— А как Брут угодил в рабство? — полюбопытствовал Джек, с трудом проглотив последние крупинки песчаной взвеси.
— А он тебе никак голову забивал байками о своем благородном происхождении? — изогнул брови монах. — Мамаша его была мерзкой ведьмой. Умирая от лихорадки, она велела сыну прогнать священника, закидав его камнями. Отказалась от отпевания, вот оно как. Брут положил ее тело в ладью и пустил по воле вод, надеясь, что ладья увезет умершую на Острова блаженных. Он был осужден за колдовство.
— За то, что исполнил предсмертное желание матери? — еле слышно выдохнул Джек.
Мальчугану казалось, что люди имеют полное право сами выбрать себе посмертие. Не всякий годится для рая — вот взять, например, Торгиль! — да и Бард всегда уверял, что отправится прямиком на Острова блаженных.
— Нет-нет. На свете немало глупцов, что верят в Острова блаженных. Брута осудили за то, что он наводил чары на женщин. Женщины в его руках — что воск: все до единой, молодые, старые, замужние и девицы; да за ним даже овцы по пятам бегают. Мы много лет пытались выбить из него магию, но он неисправим.
Монах ушел, а Джек еще долго лежал не смыкая глаз и размышлял про себя. Комнату освещал только неверный отблеск угольев в очаге, а пучки трав, подвешенные на стропилах, напоминали летучих мышей. В дальнем конце комнаты, в полумраке, Джек различил свой посох. Мальчуган отлично представлял себе, как вознегодовал бы монах, узнай он, сколько магии заключено в этой палке.
Настоящая слава к Нэнси Фармер пришла после выхода романа «Дом скорпиона». Книга стала сенсацией в литературном мире. Роман номинировался на ряд престижных литературных премий, был награжден Национальной премией в области литературы для детей и юношества и другими не менее почетными наградами, обласкан теплыми словами многих мэтров литературы, знаменитая студия «Уорнер Бразерс» ставит по книге фильм.В «Море троллей» автор погружает нас в легендарные времена викингов. В один из своих набегов на берега Англии Олаф Однобровый, предводитель берсерков, берет в плен одиннадцатилетнего Джека и его пятилетнюю сестренку Люси.
Мы любим сказки. Не простенькие и глупенькие, которые печатают в книгах для самых маленьких, а старинные сказки, темные, страшные, волшебные, завораживающие и пугающие, в которых полно злобных мачех, коварных эльфов и едящих человечину чудовищ и великанов. В таких сказках никто не сидит тише воды ниже травы, ожидая, что появится принц и спасет их; здесь герои используют свои смекалку и смелость, чтобы самостоятельно добраться до счастливого конца.
Роман Нэнси Фармер «Дом скорпиона» стал поистине сенсацией в литературном мире. Он номинировался на ряд престижных литературных премий, был награжден Национальной премией в области литературы для детей и юношества и другими не менее почетными наградами, обласкан теплыми словами многих мэтров литературы, знаменитая студия «Уорнер бразерс» ставит по книге фильм. Мир недалекого будущего, мир, который изменился. Юноша-клон по имени Матт — точная копия одного из крупнейших наркобаронов мира. Любовь юноши, его противостояние миру, смерть могущественного покровителя, преследование окружающих, бегство — ему предстоит пройти немало испытаний, чтобы обрести свободу и любовь...
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
Вторая честь трилогии о Карле из Инграда. Новое место, новые люди, и Карлу вновь предстоит разобраться, кому можно доверять, а от кого лучше держаться подальше. При этом в подвалах школы в своих чертогах дремлет древнее зло. Внутри стен кипят интриги, а за их пределами мир замер в преддверии войны. Только это ещё не всё… Что-то масштабное надвигается, скаля зубы из теневых измерений, желая вырваться, разрывая всё на своём пути. Теперь от решений Карла зависит судьба мира Исса. Надо лишь понять, а принадлежит ли ему его собственная судьба, или она уже давно предопределена? Карлу нужно успеть во всём разобраться, стать сильнее и не потерять самого себя в этом круговороте событий, ведь первая седина уже появляется на его волосах.
Как наказать бога? Легко! Превратить его в смертного и отнять божественную силу! После того как Аполлон разгневал своего отца Зевса, его свергли с Олимпа. Беспомощный, слабый, он оказался в Нью-Йорке в теле обыкновенного подростка. Лишенный всех сил, он должен не просто выжить в современном городе, но и выполнить волю грозного отца. Аполлону предстоит служить весьма необычной девочке по имени Мэг, которая, к слову сказать, отлично владеет мечами. Вот только за четыре тысячи лет бог солнца нажил себе немало врагов, и они спят и видят, как бы поквитаться за старые обиды.
Любой ценой семеро героев вместе с Перси Джексоном должны помешать возродиться богине земли Гее, ведь с ее появлением мир неминуемо погрузится в хаос, а все смертные погибнут. Подросткам предстоит пройти сквозь Тартар, добраться до Врат Смерти, а также не позволить начаться войне между Лагерем полукровок и Лагерем Юпитера. Но времени в обрез: гиганты готовы восстать против богов Олимпа, а Гее осталось лишь заполучить кровь своих врагов.
Не только в хогвартской Школе чародейства и волшебства происходят события загадочные и страшные. И не с одним только Гарри Поттером. Перси Джексон, двенадцатилетний американский школьник, едва не становится жертвой учительницы по математике. Хорошо, что ручка, которую дал ему мистер Браннер, учитель латинского языка, превращается в настоящий меч и поражает обезумевшую математичку. Но на этом беды Перси Джексона не кончаются. На побережье, куда они уезжают с мамой, на них нападает чудовище Минотавр. И друг Перси по школе, Гроувер, неожиданно пришедший на помощь, оказывается не мальчиком, а сатиром.
Волшебники испокон веку вызывают духов и заставляют их служить себе. И никого при этом не волнует, каково приходится духам. Только представьте: вы спокойно живёте, никого не трогаете — и тут бац! Какая-то беспощадная сила выдергивает вас в совершенно чужой мир, где вас встречает лопающийся от самодовольства волшебник, обзывает злокозненным демоном и под угрозой Испепеляющего Пламени принуждает улаживать его, волшебника, дела. Впрочем, за долгую историю человечества был один — но только один! — волшебник, который смотрел на это иначе.