Земля-пустыня - [10]

— Чем могу быть вам полезен? — спросил он.

— Мне хотелось бы встретиться с господином Таки, — сказал Соэда, протягивая ему визитные карточки — свою и начальника справочного отдела.

— Прошу вас пройти в холл, наверх, — сказал служащий, предварительно позвонив куда-то по телефону.

Соэда поднялся на второй этаж. Внизу за окном виднелся ухоженный японский сад с большими, удивительной красоты декоративными камнями. По-видимому, прежний владелец дома приобрел их за большие деньги.

В холле находились одни иностранцы.

Таки заставил себя ждать не менее получаса. Он появился, когда у Соэды от нечего делать возникло странное желание поскользить по гладкому мраморному полу холла.

Таки был высокого роста и крепкого телосложения. Его лицо прорезали глубокие морщины, волосы с проседью были аккуратно зачесаны. Весь его облик, дополненный очками без оправы, напоминал скорее иностранца, нежели японца. В общем, внешность господина Таки была столь внушительной, что смутила Соэду.

Он держится с таким достоинством, что, пожалуй, ни в чем не уступит иностранцам, среди которых вращается, подумал Соэда.

— Таки, — представился директор-распорядитель, беря визитную карточку Соэды. — Прошу вас. — Он указал на кресло исполненным достоинства жестом. — Чем могу быть вам полезен? — спросил он, минуя всякие церемонии. Кстати, в этом тоже проявился подход к делу, характерный для иностранцев.

— Хотел бы спросить вас о некоторых событиях, имевших место в пору вашего пребывания в Женеве, — сказал Соэда, глядя Таки прямо в глаза.

— Неужели вас интересует такая давняя история? — Вокруг глаз Таки за сверкающими стеклами очков собрались добродушные морщинки.

— Меня интересует первый секретарь представительства Кэнъитиро Ногами, который, как известно всем, в сорок четвертом году скончался в женевской больнице.

Соэде показалось, что глаза Таки за очками без оправы холодно блеснули — холодно и настороженно.

Он не спешил с ответом. Его рука медленно потянулась к карману, из которого он вынул сигару.

— Вы ведь находились в то время там и были знакомы с Ногами?

Таки слегка наклонил голову и, щелкнув зажигалкой, закурил.

— Фамилию Ногами слышал, но непосредственно с ним знаком не был, — сказал он наконец, выпустив струйку дыма.

— Но вы, вероятно, знали о том, что Ногами скончался в швейцарской больнице?

— Да, я слышал об этом.

— Что вы можете сказать о последних днях Ногами? Он, кажется, очень много работал и заболел от переутомления?

— Видимо, так.

— Будучи специальным корреспондентом, вы были достаточно информированы о внешней политике Японии в то время. Ногами, который вынужден был замещать уехавшего по болезни в Японию посланника, приходилось нелегко. Ведь он должен был проводить внешнюю политику Японии, находясь между двумя лагерями: союзными державами и странами оси.

— Совершенно верно. Он умер как раз в самое тяжелое время — за год до окончания войны. — В голосе Таки звучало едва скрываемое безразличие.

— Чем занимался господин Ногами в последние дни перед своей кончиной?

— Не знаю, — поспешно ответил Таки, — да и не должен был знать. Я был спецкором, в мои обязанности входила исключительно информация о ходе войны, которую я передавал газете через нейтральную страну. Меня абсолютно не интересовали последние дни одного из дипломатов, да и в представительстве никто меня не информировал об этом.

Соэда понял, что здесь, как и при встрече с Мурао, он натолкнулся на глухую стену, от которой все его вопросы отскакивают, словно горошины. Таки сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и глядел на Соэду так, будто едва удостаивал его своим присутствием.

С первой минуты встречи Соэде стало ясно, что все его надежды развеялись в прах. А он-то думал, что бывший сослуживец, старший по положению, с пониманием отнесется к корреспонденту той же газеты, где работал и он.

На деле же Таки отнесся к нему, мягко говоря, безразлично. Мало того, Таки не проявил никакого желания хоть в чем-то ему помочь. Теперь Соэда даже сожалел, что пошел на свидание с этим человеком, и сунул вытащенный было блокнот в карман.

— Извините за беспокойство, — сказал он таким тоном, каким корреспондент обычно благодарит за официальное интервью.

— Послушай, — вдруг обратился к нему Таки, вставая, — для чего тебе это нужно? Затеял статью написать? — В голосе Таки появились мягкие нотки.

Соэда хотел ответить, что это его не касается, но потом решил повести себя, как Таки: по-чиновничьи — вежливо, но холодно.

— Хочу собрать и исследовать материал, а если он окажется интересным — опубликовать.

— Но что именно? — спросил Таки, внимательно глядя на Соэду.

— Что-нибудь вроде ретроспективного взгляда на внешнюю политику Японии военных лет.

Таки сжал сигару зубами и закрыл глаза. На короткий момент Соэде показалось, что он увидел перед собой своего главного редактора газеты.

— Извини, но это пустая затея.

— Почему?

— Во-первых, неинтересно. Во-вторых, в наши дни не имеет значения. Получится никому не нужный, покрытый плесенью опус.

Соэда не на шутку рассердился. Если бы перед ним сидел не Таки, не старший по возрасту коллега, он, пожалуй, полез бы на него с кулаками.