Земля призраков - [76]

— Почему вы думаете так?

— Потому что именно я убедила ее уйти от мужа в тот самый день, когда она исчезла. Это не простое совпадение, Кормак. Когда мне пришлось опознавать тело, я узнала Триону лишь по ее прекрасным рыжим волосам. Я не могла смотреть на ее лицо, знаете ли, потому у нее не было больше лица.

— О, Господи, Нора.

— И я единственная знала, что убил ее муж. Я знала это. Полиция также это предполагала, но они ничего не могли доказать. Его допрашивали, но не было улик, чтобы арестовать его. Получилось так, что Триона, кроме меня, никому не рассказывала о том, как Питер извращенно, с удовольствием, мучил ее. Она говорила: ей слишком стыдно рассказать об этом еще кому-то. Он был достаточно осторожен, чтобы не поднимать на нее руку при людях. Кто же станет подозревать его? Он богат, он красив, он участвует в десятках почтенных благотворительных организаций. И все сочувствуют ему из-за той версии, которую он выдвинул: какой-то одурманенный крэком угонщик автомашин убил мою сестру. Он клялся, что она никогда не упоминала о намерении уйти от него. Из-за показаний против него меня сочли чуть ли не сумасшедшей. Он сообщил полиции: они с Трионой провели вечер дома, утром она отправилась в оздоровительный клуб на массаж и не вернулась. Ее машина нашлась на обочине автомагистрали четырьмя днями позже. Ее тело было в багажнике.

— И ничего, что указывало бы на мужа, никакой существенной улики?

— Ничего, кроме того, что у него нет надежного алиби. Все это время я твердила себе, что не собираюсь мстить и хочу только справедливости. Когда дело Трионы положили в долгий ящик с прочими нераскрытыми преступлениями, Питер предъявил претензии на ее страховку. Конечно, страховая компания отклонила иск, ибо он оставался главным подозреваемым, но он подал в суд, и в конце концов им пришлось урегулировать спор без судебного разбирательства. Он забрал деньги и мою племянницу и уехал так далеко, как только мог. Я не видела Элизабет почти четыре года; ей в октябре исполнится одиннадцать. — Нора замолчала и посмотрела на Кормака. — Она потеряла мать, и я была бы счастлива, если бы ее отец тоже исчез. Черт возьми, я могла бы посодействовать этому. Но, похоже, не могу.

— Вот почему вы здесь?

— Отчаянно пытаясь залатать то, что осталось от моей жизни и моего благоразумия.

— Я сожалею, Нора.

— Я не заинтересовалась бы так сильно рыжеволосой девушкой, если бы не появился разыскивающий жену Хью Осборн. Без алиби и без улик.

По выражению лица Кормака она поняла: что-то в нем изменилось. Он заколебался.

— Кажется, несправедливо обвинять Хью Осборна, когда у нас нет фактов.

— Тогда вы не поможете мне отыскать хоть что-то? Мы бы восстановили его репутацию.

— Нора, мы не можем врываться в судьбы людей… Я хочу сказать: свет, который я видел, может быть связан с исчезновением Майны Осборн, а может быть, и нет. Должно быть, ужасно — вот так потерять близкого человека, даже представить невозможно. Однако необходимо отличать одно от другого. Вы не должны позволять, чтобы охватившие вас гнев и разочарование влияли на ваше отношение к людям. Поймите это.

— Я заметила нечто в его глазах, Кормак, в тот первый вечер, когда приехала сюда. Я не могу сформулировать, что именно, но напоминающее вызов. Словно он сказал: «Докажи!» прямо мне в лицо. Вас не было в комнате тогда. Вы не видели.

— Интересно, насколько ваше желание, чтобы он оказался виновным, может влиять на ход ваших мыслей.

— А теперь скажите, что я не в себе, — проговорив это, Нора услышала собственный чрезмерно громкий, почти неузнаваемый голос.

— Я так не думаю, — смягчился Кормак. — Господи, Нора. Я не… Просто, — он приблизился к ней, но она отстранила его и пошла к двери, сбросив одеяло, которым он ее укутал. Когда она уже была в дверях, то почувствовала, что рука Кормака легла на ее руку. — Пожалуйста, Нора, вы не должны так уйти.

— Должна. — Ее голос был спокойным. — Пожалуйста, пропустите меня.

Кормак убрал руку и сделал шаг назад.

Когда Нора оказалась одна в коридоре, она прислонилась к стене и глубоко вздохнула. Что, черт побери, с ней происходит? Сказанное ею было совершенно разумно. Разве она не твердила себе все это снова и снова последние несколько дней? Она стала чертовски агрессивной, и никто не заслуживает подобного отношения, а уж меньше всего — Кормак. Вспомнив его нежность, Нора внезапно почувствовала прилив желания. И в этот момент услышала лязгающий шум в лестничном пролете, всего в нескольких футах от того места, где она стояла.

Она распахнула лестничную дверь:

— Кто это? Кто там?

Никого. Но кто-то там был и следил за ней — возможно, за ними обоими. Когда Нора собралась вернуться в холл, то споткнулась обо что-то, что покатилось и звякнуло о стену. Она пошарила на полу: пустая бутылка из-под виски. Идя по коридору к своей комнате, Нора понюхала бутылку и сразу же вспомнила свою первую встречу с Джереми Осборном и тот же самый сладковатый запах спиртного, ударивший ей в лицо.

Вместо того чтобы заручиться поддержкой обоих, всего за один день ей удалось оттолкнуть от себя и Кормака, и Джереми. Особенно она сожалела о Кормаке. Почему так сложно? Включив свет в своей комнате и бросив бутылку виски в мусор, Нора почувствовала приступ легкой тошноты. На несколько секунд она задержалась у двери. Что-то не так. Она оглядела комнату в поисках неладного, и ее глаза остановились на постели. Покрывало сбито. Или Джереми спал в ее комнате? Она прошла к кровати, откинула покрывало и еле подавила крик.