Земля обетованная - [19]

После нескольких мгновений молчания Эва сказала: — И ты такой же.

— Только частично, — возразил я. — Я не тип человеческого героя. Я не романтик, не сторонник Руссо и не согласен с призывом: "Назад, к природе, на деревья, обезьяны!" Я работаю, чтобы жить, и живу, чтобы работать. Вообще-то наши скитания по окраинам ничего нам не приносят. Ясно, что акулы кусаются, и я их не люблю. Они плавают туда, где можно что-то раздобыть. В воде с ними нужно считаться, но бессмысленно ненавидеть их за это. Сейчас Вселенная так быстро сокращается, что нужно уметь жить с каждым, нравится он тебе или нет. Тебе не найти мир-сад, где ты могла бы прожить в мире до конца дней своих. Рай стал товаром для продажи. Компании внедряются на какую-нибудь планету, делают ее слегка обтекаемой с косметической точки зрения и начинают распродажу. В этом они настолько деловые, что затрачивают на все не больше года. С деньгами можно прямо на месте создать сказочную страну. Конечно, при этом они не придерживаются правил хорошего вкуса. С эстетическими принципами денег не заработаешь. Сейчас невозможно скрыться нигде. Нигде. Приходится жить с людьми. В сравнении с торговыми обществами сброд «Зодиака» — толпа дикарей каменного века. Они не могут использовать ничего, что хотя бы отдаленно приближалось бы к технологии, например, «Карадока». И все же — как долго еще простоят джунгли? Сколько времени еще пройдет, пока колонисты не займут всю планету? Неужели ты всерьез думаешь, что человеческая раса уберет свои руки хотя бы с одного пятнышка Галактики? Чего ради? Так уж оно есть. И с этим нужно жить. Нет смысла прятать голову в песок и изображать страуса. О'кэй?

— Великолепно, — ответила Эва. — Как ты любишь человечество и его великие мечты! Я могу поспорить, что ты любишь даже Нью Александрию.

— Больше всего, — заверил я ее.

— И анакаона ты тоже любишь?

— Откуда мне знать? — затруднился ответить я. — Кроме девочки, которую я тогда взял в свою машину, я никого больше не знаю.

— А как ты относишься к людям «Зодиака»?

— Ну, ты шутишь. Их любить невозможно. Но кто я такой, чтобы вставать им поперек дороги в их усилиях быть величайшими бастардами Галактики? И нужно сказать, что у них есть в этом успехи. Нет, я их не люблю и не хочу иметь с ними никаких дел. Не обрадовались бы этому и они?

— Ты не находишь, что за их представлениями о земле обетованной кроется какой-то смысл?

— Смысл? — спросил я в ответ. — О смысле я ничего не говорил. Конечно, смысл за этим скрывается. Это одно из самых осмысленнейших представлений, какое я когда-либо встречал. Синдром обетованной земли проявляется во всех человеческих завоеваниях, во всей человеческой культуре и цивилизации. Для нью-александрийцев их обетованная земля все мироздание. Нью-римляне имеют идеологическую обетованную землю, люди Пенафлора и торговые общества — коммерческую обетованную землю. Энгелианская Гегемония — коммунистическую обетованную землю. И из всех их люди «Зодиака» еще самые разумные. Им не нужна вся Вселенная, а лишь одна планета. Ограниченные всегда имеют лучшие шансы. Это доказанный факт.

— Но ты не ощущаешь ненависти, — упрекнула Эва. — Ты подмешиваешь яд в свои заверения, что со всем этим нужно жить и что это должно нравиться.

— Это не обязательно должно нравиться, — сказал я. — О «должно» не было и речи.

— Итак, — повторила она, — ты не ненавидишь людей. Ты знаешь, что тебе приходится с ними жить. Но ты ненавидишь необходимость жить с ними. В чем тут разница?

— Разница в том, на что направлена ненависть. Моя ненависть никого не оскорбляет.

— Ты оскорбляешь себя.

— Нет.

— Ты совсем один против всей Вселенной, — твердо сказала Эва.

— Верно, — согласился я. — Я типичный одиночка. — Про себя я добавил: Но я не один. Я никогда больше не буду один.

Два года на могиле Лапторна изменили меня. И до того я не был человеком, опьяненным, как Лапторн, жизнелюбием и жаждой приключений, но я чувствовал себя тогда очень хорошо при моем самостоятельно выбранном образе жизни. Только со времени моего возвращения я стал таким огорченным.

— Не со времени твоего возвращения, сказал ветер. Со времени твоего отправления. Ты все еще живешь в тени могилы Лапторна. Если бы ты хотел уйти от этого, ты бы ушел.

Большое спасибо, ответил я.

Каждый пытается сделать из меня члена человечества. Почему?

7

С наступлением сумерек снова появилась Линда. С ней был анакаона. Для меня все они выглядели почти одинаково, но, рассмотрев повнимательнее этого, я подумал, что без труда смог бы его узнать. У него были острые глаза, впалые щеки и голодный вид, что никак не подходило к представителю этой нежно устроенной расы.

Он был строен, как все анакаона, и почти два метра ростом, что немного превосходило средний рост взрослого мужчины. Одет он был в своего рода юбку из мягкого серого материала и поддевку из такой же ткани, выглядывающую у плеч. Вместо куртки на нем был нагрудник — твердый и похожий на хитиновый панцирь. Основным его цветом был серый, а на него был нанесен странный узор — желтое облако с неровными пурпурными краями. Оно, казалось, отображало не искусство, а лишь настроение натуры.