Земля обетованная - [11]

Люди «Зодиака» не совершали никакого геноцида, но они уже подошли опасно близко к искоренению культуры. Нью Рим послал своих представителей, и Нью Александрия тоже. Спор тянулся годы. В последней стадии я прибыл на Чао Фрию, чтобы сделать приготовления к проекту «Анакаона», который теперь и проводится в колонии у Коринфа. На подробностях этой холодной войны я останавливаться не стану. Вы и так можете себе представить, как все было трудно. В конце концов дети «Зодиака» увидели, что у них нет выбора. Если они не оставят в покое анакаона, Нью Рим пошлет войска. Если Чао Фрия не будет управляться офицерами «Зодиака» по законам Нью Рима, ею по этим законам будет управлять новое правительство. О том, чтобы Нью Рим классифицировал планету по разряду "контакты нежелательны", не могло быть и речи. Это происходит только с теми мирами, на которых либо народ другой расы не желает колонизации, либо присутствует человеческое население с эксцентрическим мировоззрением, если интересы других не задеты.

Корабельные офицеры вынуждены были капитулировать. Они объявили готовность править на Чао Фрии по нашим законам, если только они останутся у власти. Повторное открытие планеты только усилило их стремление оставаться самим по себе и исключить всякое вмешательство извне.

Дети «Зодиака» ненавидят нас. Мы — особенно те, кто с Нью Рима и с Нью Александрии — протопали по всей их обетованной земле и говорили им, как они должны править, если не хотят рисковать потерей власти.

Вся эта ненависть будет направлена против нас, если мы только захотим приземлиться. Наше единственное преимущество — это то, что люди «Зодиака» боятся, что мы сможем исполнить наши угрозы. Они будут с нами сотрудничать, но только в том случае, если мы их запугаем. Они не станут нас убивать и они не станут откровенно отказывать в помощи, но они создадут нам всяческие трудности, какие только смогут.

Мне они, вероятно, посадку не разрешат. Может быть, они разрешат вступить на святую землю только одному из нас, и тогда пойдете вы.

Он имел в виду меня.

— Большое спасибо, — сказал я.

— Думайте всегда, оценивая их поведение, о том, что за вами стоит вся Галактика. Мы должны отнестись к этому делу как к дипломатическому инциденту на высшем уровне. Представители Нью Рима на планете нас поддержат. Они знакомы с тамошними условиями. Никогда не уступайте людям «Зодиака» ни дюйма.

— Великолепно, — сказал я. — Я давно мечтал о чем-нибудь подобном. Я должен отправиться один на планету, где меня ненавидит каждый человек. Ну, отлично.

Таким озабоченным, каким я представлялся, я на самом деле, конечно, не был. Я был уверен, что справлюсь. В затруднения я попадаю только тогда, когда ситуация требует, чтобы я был мил людям.

Но Чарлот был очень озабочен. Он питал очень горькие чувства к Чао Фрии. Я мог себе позволить философски воспринять печальную историю, которую он нам только что рассказал. Галактика велика. Не все получается. Когда сталкиваются культуры, кто-то всегда страдает. Этого не изменить.

Но вообще-то ничто не улучшится, если занять философскую позицию или позицию циника. Чарлот не мог быть ни философом, ни циником, так как он видел смысл своего существования в улучшении мира. Он непоколебимо верил, что Нью Александрия найдет верный путь.

Я с недоверием отношусь к Нью Александрии и с еще большим недоверием к Нью Риму. У меня не выходит из головы, что Нью Александрия, возможно, величайшая во все времена машина для уничтожения культур. Там всерьез заботятся о нечеловеческих расах Галактики, но дело в том, что философия Нью Александрии антропоцентрична. И концепции человеческие, и методы тоже. Типичен результат синтеза человеческих и кормонских знаний. Он привел к гигантскому прогрессу человеческой технологии. Насколько я знал, ни один кормонс не летал на корабле типа «Дронта».

Но я не хотел спорить обо всем этом с Чарлотом. У меня свой образ мыслей. Нам никогда не удалось бы сравнять наши представления. Но я знал, что если он пошлет меня одного на поверхность Чао Фрии, я не буду всем сердцем с моим заданием. И он это тоже знал. Я просто не верил в хомо галактикус и еще меньше верил в хомо деус. Следовательно, между мной и Чарлотом никогда не могло быть понимания.

Тем временем мы с Эвой все же поняли размеры нашей проблемы. И готовились теперь к трудностям.

— А что думают на Чао Фрии о вашей колонии? — спросил я.

— Им ненавистна даже простая мысль о ней, — ответил Чарлот.

— Какой же вследствие этого прием они готовят женщине и девочке?

— Этого я не знаю, — согласился он. — Я считаю, что они охотнее всего забыли бы о существовании колонии. Они никому не простят напоминание о ней. Они не дадут "Белому Пламени" разрешения на посадку. Это несомненно.

— Но это не то, что вас заботит? — спросила Эва.

— Вы считаете, что беглецы все же как-нибудь смогут попасть на планету, — вмешался я.

— Я надеюсь, что этого не произойдет, — сказал Чарлот.

— А если это все же случится, дипломатические усилия могут быть напрасными, — констатировал я.

— Очевидно.

И все же я знал, что не это было главной причиной его озабоченности. Я должен был заставить людей «Зодиака» поверить, что на них навалится вся тяжесть закона Нью Рима. Но Титус Чарлот опасался, что Нью Рим мог быть больше заинтересован в том, чтобы сохранить мир, нежели в решении проблем Чарлота. Он боялся того, что Нью Рим мог счесть, что факт похищения ребенка не доказан. Дипломатические трудности Чарлота не беспокоили вообще. Но он думал, что если нам придется ждать решения Нью Рима и если людям «Зодиака» удастся подать протест, у нас будет выбита почва из под ног. Я очень хорошо знал, почему он хотел отправить вниз меня одного, если не будет другого выхода.