Земля обетованная - [44]

— Он прав, понимаете, — сказала Пам Шепард. — Он знает такие дела, а мы — нет. Кто достанет нам оружие, кому мы можем доверять?

— По-моему, — сказала Роуз, — мы можем какое-то время просто посидеть на деньгах.

— Нет, не можете. — Я покачал головой. — В этом случае вы становитесь преступницами, грабительницами, убийцами. А сейчас вы революционерки, которые убили, потому что вынуждены были так поступить. Если вы не претворите в жизнь задуманное, вам нет никакого оправдания в убийстве того старика, и чувство вины достанет вас.

— Я убила охранника, — заявила Джейн. — Роуз не убивала. Он пытался остановить нас, и я выстрелила. — Она выглядела очень гордой.

— Какая разница, — сказал я. — Она соучастница и отвечает за все так же, как и вы. Какая разница, кто нажал на курок?

— Мы как-нибудь обойдемся без дилетантского психоанализа. Спенсер, — сказала Роуз. — Каким образом мы можем помешать вам забрать наши деньги и убежать?

— Я буду обычным брокером. Вы встретитесь с торговцем лицом к лицу. Вы увидите оружие, он увидит деньги.

— А если оно неисправно?

— Проверьте перед покупкой.

Они замолчали.

— Если вы не будете знакомы с определенным типом оружия, я проверю его вместе с вами. Вы обдумали, какое именно оружие вам требуется?

— Любое, — сказала Джейн. — Лишь бы стреляло.

— Нет, Джейн. Надо честно признать. Мы не слишком хорошо разбираемся в оружии. Вы и так это знаете. Нам нужно оружие для партизанской войны. Включая пистолеты, которые можно легко спрятать, и что-то типа пулеметов.

— Вы имеете в виду оружие, которое можно держать в руках, которое не устанавливают на треноге?

— Правильно. Не знаю, как правильно назвать. Вам кажется это разумным?

— Да. Справлюсь у своего торговца. Еще какие-нибудь предпочтения есть?

— Только чтобы стреляло, — повторила Джейн.

— Мы в деле? — спросил я.

— Позвольте нам поговорить, мистер Спенсер, — ответила Роуз. Три женщины отошли на другой конец балкона и сбились там " кучку.

Стены обсерватории были сплошь покрыты настенной живописью, в основном нанесенной красками в аэрозольной упаковке. Большей частью имена, но также шутка по поводу свобод гомосексуалистов, предположение, что черных необходимо вывезти в Африку, и некоторые замечания относительно сестры некоего Мангана. Совещание прервалось, подошла Роуз и сказала:

— Хорошо, мы согласны. Когда вы сможете достать оружие?

— Буду поддерживать с вами связь. Вероятно, дня через два.

— Мы не назовем вам ни адреса, ни номера телефона.

— Нет необходимости. — Я дал ей свою карточку. — У вас есть номер моего телефона. Я оставлю сообщение в службе секретарей-телефонисток. Звоните каждый полдень для проверки. Можно за мой счет.

— Мы заплатим за себя сами, мистер Спенсер.

— Конечно сами. Я просто попытался быть вежливым.

— Может быть, не стоит, мистер Спенсер? Вам, кажется, с трудом это дается.

21

Роуз и Джейн ушли так же незаметно, как и пришли. Они были у меня на крючке. Удалось. Джейн даже не ударила меня.

— Все должно получиться, — сказал я Пам.

— Им будет плохо?

— Мне следует об этом беспокоиться, а не вам.

— Но я буду чувствовать себя предательницей, если им будет плохо. Только благодаря мне они поверили вам.

Мы возвращались в Бостон, навстречу вытекающему из него потоку машин.

— Кто-то должен пострадать, — сказал я. — Понести наказание за охранника банка. Этим человеком будете не вы, вам следует думать только об этом.

— Черт возьми. Спенсер, я предаю их?

— Да.

— Сукин ты сын.

— Если ты лягнешь меня в пах, может произойти транспортное происшествие.

— Этого я не сделаю. Просто предупрежу их. Когда войду в квартиру.

— Во-первых, ты не знаешь, как с ними связаться, исключая объявление в газете, которым уже не воспользоваться. Во-вторых, если ты предупредишь их, ты испортишь жизнь себе и мужу, у которого не менее серьезные неприятности и спасение которого зависит от того, предашь ли ты Роуз и Джейн.

— Что случилось с Харви? С детьми все в порядке?

— В настоящий момент все в порядке со всеми. Но Харв задолжал ростовщику. Мне не хотелось рассказывать тебе обо всем, но ты перестанешь мне верить, если я скажу неправду. А ты все время спрашивала.

— Ты не имеешь права мной манипулировать. Даже ради моего же блага. У тебя нет на это права именно потому, что дело касается моего блага.

— Знаю. Именно поэтому и говорю тебе. Лучше бы было ничего не говорить, но у тебя есть право все знать, а у меня нет права решать за тебя.

— Что же, черт возьми, происходит? Я рассказал ей. К тому времени, как я закончил, мы уже ехали по Бойлстон-стрит через Коплей-сквер, а солнце отражалось от стекол пустого здания Джона Хэнкока[9], и на площади искрился фонтан. Я умолчал лишь о том, что Хоук толкнул кого-то из детей. Материнские чувства потрясти очень легко.

— Господи, — сказала она, — в кого мы превратились.

— Вы, среди ничего, превратились в вид, которому грозит уничтожение. Единственный выход — сделать так, как я сказал. А это включает в себя и необходимость сбросить с саней Роуз и Джейн.

— Я не могу... их обмануть. Понимаю, звучит мелодраматично, но не знаю, как еще сказать.

— Значительно лучше, чем «предать». Но как бы ты ни сказала, все равно останешься неправа. Ты загнала себя в такое положение, когда любой выбор, любой поступок кажется низостью. Но имеет оправдание. У тебя есть дети, им нужна мать, у тебя есть муж, ему нужна жена. У тебя есть жизнь, чтобы прожить ее. Ты — красивая умная женщина, у тебя впереди, может быть, еще полжизни, честной и хорошей. — Я повернул налево на Беркли-стрит за Бонвитс. — Кто-то должен сесть за убийство того старого полицейского. И я не стану плакать, если это будет Роуз или Джейн. Они задули его, как свечу, когда он встал на их пути. А если удастся на тот крючок подцепить и Кинга Пауэрса, я скажу, что мы сработали неплохо.