Земля обетованная - [134]
Первой трубку она не положит.
— Мне тоже очень жаль, — ответила Мэри и положила трубку.
Ее трясло.
5
— Они, должно быть, чувствуют себя здесь дома, — сказал Дуглас.
Стены были залеплены плакатами, зазывающими туристов в Грецию и на Кипр. Греческие корабли свисали с потолка и цеплялись за стены. Официанты певуче перекликались по-гречески, а меню было так же велико, так же убористо напечатано, как греческая газета. А на заднем плане красовалась бузуки из пластмассы.
— В чем угодно можно достичь таких высот простодушной вульгарности, что она перестает шокировать. Мне лично здесь нравится.
— Ouzo?
— Или retsina[17].
— И то и другое, — решил Дуглас. — Не будем спорить в такой вечер.
— Я давно не видел тебя в таком хорошем настроении, — сказал Майк.
— Сам чувствую. Непонятно только, с чего бы.
— Каковы твои ближайшие планы? — спросил Майк после того, как они поболтали о том и о сем.
— Да я до сих пор с Рейвеном не развязался. Мы все еще возимся с его ранними снимками в Париже: просто наказание какое-то. Ну и потом, фирма грампластинок внезапно повела себя крайне уклончиво относительно метража давнего турне, который они нам обещали. Подозреваю, что Рейвен занялся еще чем-то и теперь от него толку не добьешься.
— Ты еще видишься с ним?
— Нет.
— Почему?
— Меня всегда что-то гнетет в его обществе, — ответил Дуглас. — Да, вот что, — сказал он чуть погодя. — Лестер. Не мог бы ты подбросить ему какую-нибудь работенку?
— Снова? Нет. Мы ведь уже раз помогли ему, Дуглас.
— Я тут на днях его встретил. Он опять дал маху. — Дуглас усмехнулся. — Мне не следовало бы смеяться, но, ей-богу, его так и несет туда, откуда целым не уйдешь, как Тома из фильма «Том и Джерри». Если где-то есть незакрепленная доска, Лестер обязательно наступит на конец ее и — трах! — получит по носу; если встретится большое оконное стекло, Лестер шагнет прямо в него и предстанет перед тобой в лохмотьях и порезах, всем своим видом говоря «могли бы и предупредить». Но на этот раз он уже не петушится. Ну и потом, есть у него где-то какая-то женщина, правда, он об этом помалкивает.
— Куда же мне его сунуть — чтобы он остался доволен?
— Не знаю. Предложи что-нибудь — ну просто, чтобы дать ему почувствовать, что работа найдется. По-моему, он до ручки дошел. Ведь Рейвен его турнул. В конце концов его непременно отовсюду турят.
— Не впадай в сентиментальность, — сказал Майк, — Лестер сам на это напрашивается.
— Не спорю. — Дуглас жестом попросил еще графин вина. — Может, и так.
— Я думал, ты сократился по части спиртного.
— До известной степени. Еще графинчик, пожалуйста. Благодарю!
Он помолчал, пережевывая жесткий кусочек жареного барашка. — Ну так как? Можно надеяться? Ему работа нужна позарез. Как-никак с Рейвеном свел нас он.
— Вопрос в том, что ему можно предложить, не ущемив при этом его самолюбия. Ну и потом, устроить его вообще нелегко. Работать-то он не очень любит, верно ведь?
— Может, оператором для выездных съемок? — сказал Дуглас. — Он свободно может делать вид, что работает тут временно, пока не подвернется что-нибудь получше. Это даст ему возможность встать на ноги, а потом он покрутится на съемочной площадке, потрется среди киношников, испробует себя на разных работах. Как ты смотришь?
— Я поговорю с ним, — сказал Майк, — и посмотрю, что можно будет сделать. Может, и удастся. Я попытаюсь. — Он замолчал. Дуглас, очевидно, ждал более определенного обещания. — В общем, что-нибудь да устроим.
— Спасибо! — Дуглас склонил голову. — Очень хорошо.
— Ну а сам ты как? Все еще не можешь расстаться со своим замыслом: серия передач о разных районах — или согласишься взять на себя интервью?
Майк предложил Дугласу проинтервьюировать целый ряд современников — людей, известных в мире кино, театра, в политике, бизнесе, зрелищной индустрии и в спорте, а также среди университетской профессуры, — и сделать о них документальные фильмы, наподобие фильма о Рейвене, попытавшись с каждым из них достаточно компетентно поговорить о его работе и показать мир, в котором они живут.
— Я начинаю думать, что работать на полной ставке в Би-би-си было бы очень приятно, — сказал Дуглас. — Наверное, твердая зарплата в сочетании с определенными обязанностями снимает с души массу забот.
— Уверенность в завтрашнем дне — большое дело, — сказал Майк. — Когда-то я сам страдал от ее недостатка. Уж если работаешь на такое учреждение, то гораздо лучше быть в штате. А ты все еще мучишься, как я посмотрю.
— Дни свободных художников… — нараспев начал Дуглас, но в его взгляде, устремленном на Майка, была мысль о другом, — … миновали.
— Как и прочих кустарей-одиночек, так по крайней мере считается, — сказал Майк. У него сжало горло. Значит, так! Правда уже вышла наружу. Теперь остается взглянуть ей в глаза. — Пожалуй, все говорит за то, что лет через пятьдесят — сто все мы будем благополучно растолканы по разным большим учреждениям, организациям и корпорациям. И будут наши жизни вращаться вокруг них, как вокруг солнца.
— Как в средние века вокруг церкви, — сказал Дуглас, — или вокруг двора феодала… Только в нашем случае это будет акционерное общество, поддерживающее государственную политику.
Английский язык для автора – существо одушевленное, он рассматривает его историю от первых англосаксов в раннем Средневековье, через набеги викингов, норманнское завоевание, произведения Чосера и Шекспира, промышленную революцию. Брэгг отслеживает и кругосветное путешествие, проделанное английским в кильватере британского империализма, повсюду сопровождая своего героя – и в Америку, и в Индию, и в Австралию. Несколько глав посвящено американскому английскому и его развитию под влиянием самых разных факторов – от путевых журналов Льюиса и Кларка до африканских диалектов, завезенных рабами.
Мелвин Брэгг — популярный английский прозаик, для творчества которого характерен пристальный интерес к быту и нравам провинциальной Англии.Герой романа «За городской стеной» молодой журналист Ричард Годвин покидает Лондон и поселяется в деревушке на севере Англии. Ричард бежит от тягостного для него буржуазного мира, но находит его и в сельской глуши. Автор приводит своего героя к выводу, что укрыться от действительности невозможно и что призвание человека — активно вмешиваться в жизнь.
Англичанин Мелвин Брэгг известен у себя на родине не только как сценарист — один из авторов киноверсии прославленного мюзикла «Иисус Христос — суперзвезда» — и ведущий телевизионных передач по искусству. Его перу принадлежит полтора десятка романов, пользующихся неизменным успехом у читателей. Действие «Девы Баттермира» переносит нас в начало XIX века, в Англию времен короля Георга III: Британская империя воюет за океаном со строптивыми американскими колониями, соперничает в Европе с Францией, где набирает силу Наполеон.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.