Земля несбывшихся надежд - [92]

Лакшмнан был самым посторонним из всех. Нам казалось, что он ненавидит нас и открыто радуется любому виду нашего унижения или боли. А таких случаев было много. Он хитроумно оправдывался в маминых глазах, принося домой наивысшие отметки. Он был настолько умен, что был способен продавать своим друзьям свои конспекты каждую неделю. Лакшмнан учился как одержимый. Он отдавал всего себя учебе. Каждый день он занимался до поздней ночи, будучи уверен, что сможет встретить Богиню Богатства в доме Богини Образования. Он был в лабиринте, но в конце этого лабиринта был горшок с золотом, несметное богатство и драгоценные камни. Он хотел иметь это, чтобы с гордостью прикасаться к нему и беспечно использовать. Он хотел длинных автомобилей и больших домов. Он хотел бросаться деньгами левой рукой. Он решил, что если образование было тем безвкусным хлебом, который он должен есть в обмен на сияющую холодную мечту, он будет есть его неистово. Место лучшего ученика в его классе было предметом беспощадного сражения между ним и другим мальчиком по имени Рамачандран. Если Лакшмнан приходил домой с черным лицом, это означало, что Рамачандран вырвал первое место у него из-под ног.

При японцах мы все пропустили три года надлежащей учебы, так что, когда оккупанты ушли, мы вернулись в те же классы, в которых были до начала войны. Поэтому выпускные экзамены для Лакшмнана выплыли на горизонте и стали приобретать реальные очертания, только когда ему исполнилось девятнадцать. В те годы печать на документы о среднем образовании ставилась за морем, в Англии, а после этого вы могли использовать ваш школьный аттестат, чтобы поступить в колледж или даже прямо в университет. Лакшмнан не занимался ничем, кроме учебы. Его курчавая голова, согнувшаяся над книгой, наморщенный сосредоточенный лоб, бесконечное количество выпитых чашек маминого обжигающе горячего кофе… Она им очень гордилась.

Успех казался гарантированным.

В день экзамена Лакшмнан ушел, уверенный в себе, но еще до того как солнце осветило верхушки кокосовых пальм, мама увидела, как он возвращается в сопровождении самого мистера Веллупилайи.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она, обходя крыло дома, чтобы встретить их.

— Я не знаю, мама, но я не смог даже рассмотреть бумаги из-за боли в голове, — сказал Лакшмнан. Под глазами его были видны черные тени, а сами глаза смотрели ошеломленно, щурясь, ослепленные даже слабым утренним светом.

— Учитель нашел его упавшим на бумаги за партой. Я думаю, вам следует показать его врачу, — серьезно посоветовал мистер Веллупилайя.

Мама немедленно повела Лакшмнана в больницу. Там ей не смогли объяснить, что произошло. Возможно, дело в перенапряжении или в давлении. Однако они сказали, что Лакшмнану нужны очки. У него близорукость. Мама заказала очки у окулиста в городе. Лакшмнан шел рядом с ней ошеломленный, отказываясь верить. То, что произошло, было трагедией. Это было видно по маминому лицу, когда мы вернулись домой из школы. Они оба придавали огромное значение его успеху на экзаменах. Теперь он должен был ждать целый год, чтобы пересдать их.

Однажды вечером я выглянула из окна кухни и увидела Лакшмнана, который сидел под деревом жасмина и курил. Он курил отрывистыми, нервными затяжками, и я мгновенно поняла, что он хочет, чтобы мама его увидела. Какая-то его часть хотела подразнить, проверить ее. Моему брату было скучно.

Когда все потеряно, остается только дьявол и божество, которому он поклоняется, — деньги. Лакшмнан всегда горел желанием стать богатым, но теперь он хотел получить это легким путем. Его жадное сердце привело его в компанию состоятельных китайских мальчиков. У них были машины, подружки с именами, которые вы могли бы дать пушистому котенку, набор дурных привычек, которыми они странным образом гордились, и они вели разговоры о деловых сделках стоимостью в многие тысячи рингитов. Они беспечно хвалились своими проигрышами в азартные игры. «Легко пришло, легко уйдет», — похвалялись они. Мой брат разглядел в их неплотно сжатых ладонях тайные семена деревьев, которые приносят в качестве плодов деньги. Как он восхищался ими! Он не видел, что у них внутри бьются холодные сердца размером со сжатый кулак. У них он научился говорить «суп суп суи» — нет проблем, все просто, и «мо сионг корн» — не беспокойся об этом, не имеет значения.

Он никогда не приводил этих новых друзей в дом, но я видела его с ними, когда шла домой из школы. Мне не нравились взгляды их хитрых узких глаз, но я никогда не говорила о них маме, потому что слишком боялась рассказывать ей. К тому же я думала, что им нужны только его конспекты. Нет, не те, которые были для продажи, а те, которые делали его первым учеником. Я знала, что в это же время в следующем году они уйдут, со своими лысыми головами и загнутыми клювами, которые глубоко вопьются уже в другую жертву.

Лакшмнан и я сдавали выпускные экзамены вместе. В этот раз накануне он не занимался.

— Я смогу вспомнить то, что учил в прошлом году, — самонадеянно объявлял он, надевая вечером туфли, чтобы идти гулять. Когда же пришли результаты, он смог получить только вторую степень. Рамачандран в прошлом году получил первую и учился в Сэндхерстском военном училище в Англии. Он сфотографировался, сидя в кресле чистильщика обуви, и прислал снимок домой с подписью: