Земля несбывшихся надежд - [152]

Он ждал меня в моей комнате. Откуда-то из глубины всплыло чувство сильнейшего замешательства, от которого было тяжело дышать, когда я увидела его, развалившегося на моей кровати и ожидавшего меня, словно на моих чистых белых простынях лежал сам темный рок. С трудом я подавила свое смятение.

— Привет, дорогая. Ну что, удалась вечеринка? — спросил он шелковым голосом. Его голос изменился. Он играл со мной. Что-то вроде новой игры.

— Да, удалась. Я думала, что ты уже должен быть в постели, — слабо сказала я.

— Я и есть в постели.

Нервно рассмеявшись, я подошла к своему туалетному столику. Нельзя было показывать свое замешательство, нужно вести себя естественно. Я сияла свои туфли, и мои ноги бесшумно заскользили по холодному мраморному полу. Положила расшитую бисером сумочку на туалетный столик и включила маленькую лампу рядом с зеркалом. Муж пристально смотрел на мой усеянный блестками жакет. Вспоминал. Должно быть, в этом желтом свете я казалась ему шкатулкой с секретами. Его. Его шкатулкой. Я видела, как в нем происходят изменения. Он внезапно осознал, что не может отпустить меня просто так.

— Иди сюда. — Голос его прозвучал, как удар хлыста. Люк ушел. Вместо него появился незнакомец. Я задрожала. Но ведь он видел меня с другим! Почему он ведет себя так? Где был холодный, злобный незнакомец, который должен был безжалостно выбросить меня вон, сунув в мои слабые руки мою маленькую Нишу? Он сжал мою дрожащую руку и поднес ее к своим губам. Затуманенные глаза незнакомца следили за моими глазами. Захваченная врасплох, я растерянно посмотрела на него. Как он мог захотеть увидеть меня, мать его дочери, такую омерзительную, выгибающуюся под чьим-то чужим телом? Следить за мной таким образом, из темноты? Его немигающий взгляд говорил, что он должен наказать меня, и наказать так, как знал только он один. И теперь ему было известно, что я не люблю в этом грубость.

— Твои руки пахнут иначе, они грязные, — прошептал он.

Я выдернула у него свою руку, намереваясь уйти.

— Потанцуй для меня, моя дорогая.

— Сегодня вечером я немного устала. Просто приму душ и пойду спать. — Мой голос прозвучал резко.

Я облизнула свои пересохшие губы, а Люк с быстротой леопарда вскочил с постели, схватил меня за руку и с силой бросил на кровать. Меня затрясло. Несколько секунд я не могла прийти в себя, не могла ответить и просто пристально смотрела на него снизу вверх широко открытыми испуганными глазами.

— Слишком устала, чтобы потанцевать? Тогда как насчет несколько иного, моя нервная киска? — противно промурлыкал он. Я чувствовала, что темное и ужасное существо было готово ринуться на меня. Я узнала его. Боль. В мое тело, словно лихорадка, входит темная сущность. Она будет оставаться внутри, разрушительная и злобная, и только когда у меня на душе будет пусто и горько от злости, она будет вылетать и направляться на самого дорогого и близкого мне человека. Нишу. О Боже, что я наделала?

В эту ночь мне было больно, как никогда раньше. Когда я открыла рот, чтобы протестовать, чтобы закричать, муж закрыл его своей рукой.

— Не нужно. Разбудишь ребенка, — холодно посоветовал он.

Это правда, что наше сознание может вылетать наружу и парить сверху, когда не может больше выносить того, что происходит с телом. Оно парит наверху, глядя вниз вполне спокойно, и думает о совершенно прозаических вещах, вроде капель пота, собирающихся на лбу моего обидчика, или о том, выставлены ли наружу мусорные баки для сборщиков отходов. Когда это закончилось, Люк ушел от меня с выражением досады на лице. Теперь и у него был опыт, такой же неприятный для него, как и мой для меня. Не быть со мной постели, а смотреть на меня в постели с посторонним, которому заплачено. Его возбуждало видеть меня униженной. Я помогла ему обнаружить в себе уродливое извращение и теперь должна была платить за то, что замарала его, замарала себя.

В последующие месяцы он делал все, чтобы изжить в себе новый порок. Но ничего не помогало. Даже его любовница с беззаботной улыбкой и всей техникой любви, которой обучены Золотые Девушки, ничего не могла поделать, чтобы усмирить новую страсть. Поэтому он следил за мной в надежде, что у меня есть любовник и что, возможно, ему удастся повторить этот трюк на вечеринке. Странные мужчины с изучающей улыбкой и слегка пренебрежительным взглядом стали подходить ко мне на вечеринках и в холле отелей. Я не оборачивалась, чтобы не видеть жадные глаза Люка; вместо этого я улыбалась им так холодно, что они мгновенно понимали, что никогда-никогда-никогда я по своей воле не допущу их до себя.

Затем однажды вечером я пришла в свою спальню и увидела, что на столе аккуратно выложены все принадлежности курильщика опиума. Я провела рукой по изумительной древней трубке из слоновой кости с искусно вырезанными на ней фигурками слонов. Я подняла вверх чашу и восхищалась масляной лампой, покрашенной в черный цвет, на которой был узор из серебряных и медных цветов. Это был мой день рождения. Мне исполнилось двадцать пять, и это был подарок Люка. Для Димпл только все самое лучшее! Он знал, что я знакома с такими вещами. Дядя Севенес уже давно приподнял для меня покровы с тайн мира опиума. Я знала, что худые, как скелет, старые китайцы подсушивают опиум на краях масляной лампы, прежде чем встряхивать его и вдыхать благоуханный дым. Я рассматривала маленький пластиковый мешочек с опиумом, размышляя, откуда Люк мог достать это коричневое ароматное зелье. Я поняла цель подарка. Он хотел, чтобы я сама медленно уничтожила себя. А почему бы и нет? Разве мак не символизирует освобождение от всякой боли? Разве император Шах Джехан не подмешивал опиум в свое вино, чтобы насладиться божественным экстазом? Оставив свой красивый и искусительный подарок ко дню рождения, я вышла на улицу. На черном небе сияла изогнутая желтая улыбка убывающей луны.