Земля необетованная - [71]

Черчилль фыркнул, и добавил: – И надо же такому присниться!

Рузвельт поддакнул: – А мне, господа, приснилось, что меня назначили президентом Вселенной!

Сталин не спеша взял папиросу, чиркнул спичкой, раскурил, и медленно, спокойно добавил: – А мне, господа, приснилось, что я никого не утвердил.

От удачной шутки «Дяди Джо» рассмеялись все, кроме одного – Черчилля, он – насупился. Затем сделав вид, что поперхнулся сигарным дымом, закашлялся.

Вскоре, сославшись на ряд неотложных дел, связанных с завтрашним банкетом по случаю своего дня рождения, английский премьер покинул здание советского посольства. Сославшись на необходимость, Рузвельт тоже на время покинул русскую делегацию.

Проводив гостей, Сталин вместе с Молотовым прошёл в небольшой кабинет, примыкающий к гостиной. Минут через десять дверь кабинета открылась, слуга-филиппинец подкатил инвалидную коляску с Рузвельтом к журнальному столику, поставив её напротив кресла, в котором сидел Сталин. Вслед за Рузвельтом вошёл Гопкинс. Затянув тормоз на колесе, слуга покинул помещение. Рядом с креслом Сталина, держа в руках блокнот, сидел русский переводчик. Переводчик американского президента на этот раз отсутствовал, а потому, вся нагрузка на перевод легла на русского. Гопкинс и Молотов расположились на неудобном для долгого сиденья диване с высокой вертикальной спинкой.

Официанты принёсли мороженое, кофейник и небольшой самовар с кипятком. Чашки, сахар и дольки лимона уже находились на столе. На небольшом столе у стены в ассортименте стояли бутылки со спиртным. В помещении сразу приятно запахло свежезаваренным кофе.

Сталин предложил Рузвельту папиросу, но тот, поблагодарив, отказался. Он вынул свой портсигар, вставил длинными тонкими пальцами сигарету в изящный мундштук и закурил.

– Конечно, господа, – выдохнув вверх струю дыма, начал говорить президент, – война нанесла России огромные разрушения. Вам, маршал Сталин, предстоят большие восстановительные работы. И тут Соединённые Штаты могут оказать вашей стране существенную помощь. Полагаю, после нашей совместной победы над Германией и её союзниками, мы могли бы предоставить Советскому Союзу кредит в несколько миллиардов долларов. Молотов и Сталин переглянулись между собой.

Рузвельт сделал паузу, пытаясь разглядеть реакцию «Дяди Джо» на обещанные им миллиарды. Однако, попыхивая папиросой, маршал никак не проявил эмоций.

– Разумеется, – с несколько недовольной интонацией продолжил Рузвельт, – кредиты, это ещё только общая намётка, Всё нужно обсудить в соответствующих сферах, но, в общем и целом, подобная перспектива мне представляется вполне реальной. Так ведь, Гопкинс?

Гопкинс улыбнулся и развёл в стороны руки. – Видимо так, сэр!

И оба загадочно улыбнулись.

Сталин насторожился: улыбки на лицах американцев совсем не означают их согласие, и маршал знал это. Американские улыбки ему уже порядком надоели. «Что же они хотят?», – задал он себе вопрос.

– Очень признателен вам за предложение, господин президент, – поблагодарил Сталин. – Наш народ терпит большие лишения. Вам трудно себе даже представить разрушения на территории, где побывал враг. Ущерб, причинённый войной, огромен, и мы, естественно, с благодарностью примем возможную помощь такой богатой страны, как Соединённые Штаты.

Сталин сделал паузу, а затем, с нажимом на слово «если», многозначительно добавил: – Если… господин президент, ваша помощь будет сопровождаться приемлемыми для нас условиями.

– А не выпить ли нам, – почувствовав холодок в ответе советского лидера, предложил Гопкинс. – Предлагаю выпить за русскую храбрость, гостеприимство, и за маршала Сталина.

– Зачем, геноцвали, три тоста соединять в один, – усмехнувшись, сказал Сталин. – Поднимем первый тост за настоящую храбрость, второй – за дружбу и гостеприимство, а третий – за взаимопонимание между нашими странами. А тост за товарища Сталина… Товарищ Сталин подождёт, война ещё не закончена.

Рузвельт слегка похлопал ладонями, и шутливо произнёс: – Вот так, Гопкинс, вечно вы всё в кучу сваливаете.

Наблюдая со стороны за нюансами разговоров лидеров крупнейших в мире стран, притихший Молотов, задумался:

– «Трудно найти людей более несхожих, чем они.

Сталин – сын деревенского сапожника. Рузвельт – выходец из семьи богатых дельцов. Самый старший из них Черчилль, аристократ до мозга костей, отпрыск древнего рода Мальборо. И что странно!

Сын сапожника превосходит аристократов Рузвельта и Черчилля величием и незаурядностью. Несмотря на порой суровый взгляд, Иосиф временами излучает простое человеческое тепло, которого нет даже у Рузвельта с его обворожительными улыбками. Тепло, идущее от Кобы, компенсирует его жестокость, когда дело касается интересов страны.

Что связывает этих аристократов с бывшим сыном сапожника? Забота о России? Чушь… Ну, Черчилля понять ещё можно – немцы до сих пор бомбят Лондон и окрестности. А США?.. Хотят заработать на войне?.. Или ещё что-то?..»

– Товарищ Молотов, мы вас ждём, – услышал Молотов голос Сталина.

Молотов встрепенулся. Он увидел в руках присутствующих поднятые бокалы с вином по русскому обычаю желающих чокнуться с ним. Молотов поспешно взял бокал и чокнулся со всеми.