Земля необетованная - [70]

«Господа! Наша сегодняшняя встреча представляет собой величайшую концентрацию мировой мощи, которая когда-либо существовала в истории человечества. Я молюсь, чтобы мы были достойны этой возможности, данной нам Богом, – возможности служить человечеству!»

Сталин с подозрительностью, но в тоже время с удовлетворением выслушал пафосное начало речи английского премьера.

– Кажется, союзники настроены оптимистично, – это радует, – прошептал Молотов на ухо Сталину.

– Плохо ты их знаешь, – пробурчал Верховный. – Поживём, увидим.

На конференции Сталин говорил взвешенно, спокойно, свои мысли он выражал весьма чётко и лаконично, чего не скажешь о Черчилле, говорившего длинно и туманно. Намеченные на день вопросы лидеры обсуждали, до неприличия, торгуясь за каждую мелочь. Однако, к обоюдному согласию, они всё же приходили довольно быстро.

Сталин много курил. Не тратя время на пустые разговоры, сохраняя полное хладнокровие в спорах, он раз за разом сводил переговоры к решению главной задачи – открытию Второго фронта. Союзники, однако, уходили от решения этого вопроса.

Черчилль и Рузвельт постоянно спорили. Сталин не вмешивался. Когда споры между ними затягивались, он старательно вырисовывал в блокноте красным карандашом волчьи головы. Фигурки получались забавные, и Молотов, украдкой поглядывая на творения Сталина, находил в них некоторое сходство с присутствующими.

Ближе к окончанию дневного совещания, видя недовольство «Дяди Джо», Рузвельт сам поднял было вопрос об открытии Второго фронта. Но члены английской делегации, мотивируя усталостью, подозрительно единогласно предложили отложить обсуждение этой темы на завтра.

«Ну, завтра, так завтра», – проворчал недовольно Сталин.

Когда же на следующий день стали обсуждать сроки операции «Оверлорд» – предполагавшей высадку англо-американского десанта на севере Франции, появились первые признаки разногласия. Сталин, как мог, подталкивал союзников к тому, чтобы они назвали точные сроки открытия Второго фронта. Однако, Рузвельт и Черчилль, противились назвать дату высадки союзных войск. Они мотивировали отсутствием у них достаточного количества плавсредств, плохими погодными условиями, а, следовательно, большими рисками… Сталин даже вспылил, выслушивая союзников. Но когда упрямый Черчилль дал понять, что «операция вообще может не состояться…». Он резко отодвинул свой стул и встал. Оглядев присутствующих, Иосиф Виссарионович, обращаясь к Молотову и Ворошилову, многозначительно, и достаточно громко, что не свойственно было его манере речи, рассерженно произнёс:

«Идёмте, нам здесь делать нечего, чтобы тратить время. У нас много дел на фронте…» И не спеша направился к выходу. Уже подходя к выходу, Сталин обернулся, и, посмотрев в сторону Черчилля, с сарказмом произнёс: – Невозможно выиграть войну не рискуя. Вы, сэр, напрасно так боитесь немцев.

Сталин сделал паузу, и добавил: – Конечно, если это у вас главная причина?

В зале переговоров нависла тишина. Представители делегации Англии и США встревожено посмотрели на «Дядю Джо»86, а затем растерянно перевели взгляды на своих руководителей.

Не ожидавший от Сталина такой реакции, Черчилль заёрзал в кресле, отчего с его неизменной сигары, торчавшей во рту, просыпался пепел, обсыпав ему лацканы кителя. Назревал скандал.

– Меня не так поняли, господа! – покраснев, тихо, но так чтобы его услышал Сталин, проговорил Черчилль.

Сталин открыл дверь и сделал шаг в коридор. Как вдруг раздался голос Рузвельта.

– Маршал Сталин, если мне не изменяет память, мы приглашены вами на ужин. Я предлагаю прервать наше заседание и отведать прекрасные русские блюда. Мы очень голодны, не так ли мистер Черчилль?

Премьер министр Великобритании с готовностью затряс головою. Сталин остановился.

– Русские не меняют свои решения, господин президент, – улыбнувшись, ответил он. – Я жду вас.

Стол на девять персон был накрыт в небольшой гостиной, примыкавшей к залу заседаний. На белой скатерти ярким пятном выделялись миниатюрные флажки трёх держав. Между приборами и закусками были небрежно разбросаны красные гвоздики. Кроме официантов, в ожидании прихода основных участников обеда, в гостиной находились переводчики, Гарри Гопкинс87, английский министр иностранных дел Иден и Молотов.

Ассортимент блюд был в советском стиле. Стол ломился от еды. Салаты, мясные и рыбные нарезки, куриный бульон, бифштекс… Из напитков – сухое кавказское вино, минеральная вода, лимонад и «Советское шампанское», произведённое в Крыму ещё до войны.

Но вот все собрались. Пока не сели за стол, официант – с военной выправкой и с каменным выражением на лице, внёс на подносе рюмки с водкой, коньяком и вермутом. Рузвельт попросил шампанского. Черчилль взял с подноса коньяк, проворчав: – Надеюсь – армянский…

Пригладив усы, Сталин произнёс короткий приветственный тост. Забыв про недавние разногласия, гости почтительно поблагодарили хозяина, после чего выпили, и дружно сели за стол.

Обед проходил в непринуждённой обстановке. Сталин пил мало. Не обошлось и без шутки с политическим подтекстом.

Расправившись с бифштексом, Черчилль, чтобы позлить Сталина, сказал: – А мне, джельтмены, сегодня приснилось, что меня назначили президентом Земли!