Земля мертвых - [59]

– Так вот, я хочу спросить вас, что вы делали в ночь с четверга шестнадцатого на пятницу семнадцатого июня и в ночь с пятницы первого на субботу второго июля.

– Я уже проверил у себя в ежедневнике: был с женщинами.

– Вы отмечаете это в своем ежедневнике?

Собески сделал глоток и с деланым смущением поднял брови:

– Знали бы вы, сколько их! Издержки успеха. И так с момента моего выхода из тюрьмы!

Что за мерзкая рожа! В этой блузе, шапочке, напоминающей спущенный черный чулок, и растоптанных ботинках Собески как будто разыгрывал какой-то фарс в духе Мольера, гротесковую пьесу, в которой в дураках останется не он.

– Могли бы мы получить их координаты?

– Я готов сообщить вам их имена, но не телефоны.

– Почему?

– Я их не знаю. У меня нет телефона.

– А как вы связываетесь с людьми?

– Я с ними не связываюсь, они ко мне приходят.

Корсо не отреагировал на очередное бахвальство. Среди прикрепленных к стене над прилавком набросков, фотографий и гравюр он только что заметил репродукцию трех «Pinturas rojas». Действительно, что-то уж больно просто.

Прихлебывая шампанское, Собески перехватил взгляд Корсо:

– Вам нравится Гойя? El pintor diablo![45] Неплох, но я лучше. Я имею в виду – технически.

Подобное заявление тянуло на шутку, но, в сущности, вполне вязалось с блузой художника и шампанским с утра.

– Вы знали Нину Вис и Мисс Бархат? На самом деле их звали Софи Серей и Элен Демора.

– Пожалуйста, не принимайте меня за идиота.

– Так вы знали их? Да или нет?

Собески поставил бокал, поскреб голову и принялся выхаживать вдоль прилавка, шлепая раздолбанными ботинками по бетону. Фотографии из досье Жакмара ввели полицейского в заблуждение мускулатурой Собески, впечатляющей для его возраста, но в реальности художник оказался уменьшенной копией. Невысокий – метр семьдесят, – его силуэт был как будто спрессован, а мышцы, видневшиеся в вырезе блузы, напоминали натянутые струны. Корсо пришло в голову сравнение с серой обезьянкой на ярмарке.

– Я был знаком с Элен Демора, потому что покупал у нее кэм. Мне нравилось ее лицо, тело. Я ее часто писал.

– Вы ходили посмотреть на нее в «Сквонк»?

– Да, время от времени. Стриптиз – это сюжет, который я люблю изображать в своих произведениях.

Корсо подумал о найденном в подвале блокноте с набросками. Попозже.

– Именно тогда вы познакомились с Ниной Вис?

– Точно.

– Вы стали любовником той и другой?

Собески отхлебнул шампанского и снова поднял бокал:

– И я бы еще добавил: одновременно.

– Одновременно?

– Мы имели обыкновение встречаться втроем.

– Вы им платили?

– Бывало по-разному. Но часто они уходили без денег. Мы наслаждались. Предавались маленьким сексуальным радостям. Потом я рисовал их… И мы засыпали втроем, как младенцы. Если хотите, я мог бы показать вам наброски. Я бережно сохраняю все. – Он разразился сардоническим смехом, снова окрашенным легким удивлением. – При моем нынешнем положении это куча бабок!

Выходит, Софи и Элен, названые сестры, ничьи дочери, упорно скрывавшие свою дружбу и никогда так и не сумевшие обрести равновесие в нормальной сексуальности, закончили свои дни в постели этого отощавшего борова.

– Очень нескромно было бы спросить, об играх какого рода идет речь?

– Разумеется! Так вы здесь для этого?

Корсо смолчал, он ждал ответа.

– Частенько разные садомазо-трюки, но в основном все заканчивалось пеггингом.

– Я не знаю, что это.

– Наведите справки.

Не глядя на него, Барби вполголоса шепнула:

– Я тебе объясню.

Корсо коротко, по-военному, кивнул и осознал, что держится слишком скованно, будто аршин проглотил. Он не мог бы сказать, шокирует его этот тип или же он завидует его непринужденности.

– Когда вы видели их в последний раз?

– Я бы сказал… недели три назад.

– Вы не сверились со своим ежедневником?

Собески расплылся в улыбке:

– Ровно двадцать два дня назад. Проще всего отдать его вам, тогда вы будете в курсе всех моих дел и поступков.

Подобное чистосердечие скорей озадачивало, однако Корсо в очередной раз побоялся за деревьями не увидеть леса.

– Вы знали, что Нина увлекается играми садомазо в Интернете?

– Разумеется. – Собески сделал вид, что дрожит всем телом. – Все эти штуки, которые она совала в свою киску… Я до сих пор содрогаюсь…

– Элен признавалась вам, что спит с трупами?

– Ни одна ни другая ничего от меня не скрывали.

– Похоже, такие игрища вас не шокируют.

– В тюрьме меня сотни раз насиловали. Мне в зад пихали предметы, о которых вы и понятия не имеете. Я видел мужиков, которые перерезали себе глотки, когда сосали у своего насильника. Вот что меня действительно смущает, так это то, что в тюрьмах допускают подобные действия по отношению ко взрослым, которые не соглашаются… А вот то, что делает совершеннолетняя прожженная шлюха во Всемирной паутине или в морге, касается только ее…

– Имейте хоть немного почтения, вы говорите о покойных.

– В моих устах слово «шлюха» – не ругательство.

Корсо знаком передал эстафету Барби: этот гаер его уже утомил.

– Вы как будто не слишком потрясены смертью своих… подружек.

– Что меня потрясает, а что нет – не ваше дело.

Корсо заметил, что у него недостает некоторых зубов. Какое удовольствие могли находить Софи и Элен в постели с этим големом? Наверняка еще одно извращение…